Хант усмехнулся и поднял руки:
– За вверенный мне участок можешь не беспокоиться.
– Если напортачишь, Микай тебя в порошок сотрет.
– Брайс ему сказала, что обеды с губернатором ей неинтересны.
– Это он не скоро забудет.
Хант вполголоса выругался. Исайя прав. Микай уже наказал его за их с Брайс совместную выходку в вестибюле Комитиума… Картины этого убийства по приказу и сейчас всплывали перед ним.
– Я не об ее отказе, – сказал Исайя. – Если мы не найдем того или тех, кто вызывает демона, и если окажется, что Сабина ни при чем, Микай не только забудет про сокращение срока, но еще и объявит тебя виновным.
– Разумеется, объявит.
На телефон Ханта пришло сообщение. Достав аппарат, он едва не поперхнулся. Во-первых, от сообщения Брайс: «Напоминаю, что крыша галереи – не голубятня». А во-вторых, она успела поменять свое имя на его телефоне. Должно быть, когда он был в туалете, принимал душ или просто оставил телефон на кофейном столике. И теперь вместо фамилии Куинлан там красовалось: «Брайс, крадущая мои носки».
Помимо дурацкого обозначения она добавила фото: селфи, сделанное ею в салоне связи. Улыбка во весь рот.
Хант подавил раздраженное урчание и ответил: «Это ты так работаешь?»
«Брайс, крадущая мои носки» парировала своим вопросом: «Поработаешь тут, когда ангелочки топают у тебя над головой!»
«Откуда ты добыла мой пароль?» Для съемок на камеру пароль не требовался, однако для доступа к его контактам нужно было ввести комбинацию из семи цифр.
«Я отличаюсь внимательностью». И через пару секунд: «Возможно, подсмотрела, как ты несколько раз его вводил. Когда идет дурацкий матч по солнечному мячу, ты забываешь обо всем».
Хант расширил глаза и убрал телефон, не ответив на последнее сообщение. Исайя внимательно наблюдал за ним.
– Сам знаешь, бывает судьба, что хуже смерти, – сказал командир.
Хант посмотрел в сторону Комитиума, где обосновалась злобная фурия в облике архангелицы.
– Знаю.
Брайс выглянула из приоткрытой двери галереи и нахмурилась:
– В прогнозе дождя не было. – Она посмотрела на небо и нахмурилась еще сильнее. – Не иначе как кто-то сильно разозлил небеса.