Бесконечный Космос,

Джошуа пожал плечами.

– Наверное, никто точно не знает.

– И правда. Люди об этом спрашивают, когда переселяются сюда. У нас есть брошюры. Иногда приезжают бригады медиков и прочих изучать продолжительные эффекты. А иногда люди просто приезжают посмотреть, как туристы. Некоторые хвастаются, что побывали во всех трех дойеллоустонских невоенных зонах атомных взрывов – в Японии и здесь. Как будто коллекционируют приключения.

– Странно.

– Они платят, а мы зарабатываем на хлеб. – Она посмотрела на Джошуа. – Но большинство посетителей такие, как вы, у которых здесь семья – или, по крайней мере, была здесь семья…

– Мы с женой выросли в Мэдисоне. До атомного взрыва. Но тогда мы не были знакомы. После Дня перехода она с семьей отправилась в путь, они основали город в Кукурузном поясе.

– Где это? Я никогда не была дальше Запада-5, потому что там правительственные учреждения и больницы.

– О, где-то в сотне тысяч переходов. Это было до твенов, они шли пешком. А когда мы поженились, то жили гораздо дальше, более чем в миллионе переходов.

– Надо же!

– Но она хотела, чтобы после смерти ее перенесли сюда. Ее кремировали.

– Значит, вы перенесли ее пепел.

«Не я», – подумал он. Он опять отправился в противоположную сторону, в Верхние Меггеры, убегая от всего этого. И Род, их сын, тоже сбежал, исчез в диких лесах Долгой Земли со своими неуловимыми спутниками. Это Кейти и Гарри, сестра Хелен и ее муж, перенесли ее домой на Форест-Хилл. С тех пор они почти не разговаривали с Джошуа.

Он сказал только:

– Что-то вроде того.

Большая часть жилых домов здесь была давно покинута, и спустя тридцать лет после Йеллоустона лужайки перед домами и парки оккупировали довольно зрелые деревья и кустарники. Джошуа с Филлидой проехали мимо большого старого торгового центра, который теперь переделали в «утилизационный центр», согласно большой вывеске федерального правительства. Сюда можно было сдать в утиль любое барахло, которое завалялось еще с дойеллоустонских времен: почти не поддающиеся разрушению одноразовые кофейные стаканчики, алюминиевые банки, пластиковые и стеклянные бутылки – старые, но некоторые в таком состоянии, будто только вчера изготовленные. Здесь репатриационные деньги тратились на то, чтобы превращать эти отходы прошлого в полезные вещи для поддержки будущего.

Они были всего в нескольких милях от делового центра, когда добрались до Форест-Хилла. Столбы на обочине указывали расстояние до внутренней Красной зоны. Джошуа начал замечать повреждения, как он предположил, от атомной бомбы: гниющие деревянные каркасы без крыш, бетонные сооружения без окон. Но жизнь пробивалась где только могла: на заброшенных подъездных дорожках торчал зеленый бурьян, на покрытых землей подоконниках покачивались под июньским солнцем цветы.

Припарковавшись, Филлида предложила Джошуа сходить с ним к надгробию, но он отказался. Филлида убедилась, что у него есть работающий мобильник, и взяла обещание позвонить ей, когда он соберется ехать домой. Такая чрезмерная забота его немного раздражала, но Грины всегда отличались добросердечностью. Кроме того, его гордость была уже не та. С тех пор, как ему понадобился тролль, чтобы подтереть зад.

Однако на кладбище, приступив к поискам, он пожалел, что отказался от помощи Филлиды. Он заранее загрузил номер участка и приблизительную карту, но ему не приходило в голову, что после Йеллоустона кладбища в Мэдисоне и, несомненно, на всей Базовой, пришлось сильно расширить по сравнению с их прежними размерами. К Форест-Хиллу присоединили бывшее поле для гольфа, а также, как заметил Джошуа, жилой район между южной границей кладбища и Монро-стрит – район, который, наверное, сгорел при атомном взрыве. Но даже при таких размерах кладбища участки были тесными.

Это была жуткая одиссея.

К тому времени, как он отыскал могилу Хелен, солнце уже стояло высоко в пересеченном облаками небе. Джошуа вспотел и тяжело дышал – наверное, в этом отвратительном воздухе Базовой еще оставался пепел. Он грузно опирался на трость, когда склонился над маленьким надгробием. Это была скромная мраморная плита на посыпанном гравием квадрате, с гравировкой аккуратным шрифтом. Он прочитал вслух: