Чекисты рассказывают... Книга 7

Чукрин собирался расплатиться за икру, но в присутствии, жены он не мог об этом говорить.

— Да заяви ты на этого хама в милицию, — вмешалась Анна. — Если ты этого не сделаешь, то сама пойду, — кричала она на всю улицу.

Заявлять в милицию обе стороны не собирались. Это понимали и Вартанов и Чукрин. Заявить — значит рассказать о совершенном преступлении. Этих тонкостей Анна не знала.

— Что молчишь? — набросилась Анна на Валерия. — Какие у тебя с ним дела?

— Не шуми, — попросил он ее. — Дома поговорим.

Дома он не мог успокоиться, ходил по комнате, курил, припоминал однажды услышанное разъяснение лектора о том, что человек, не совершивший преступления и заявивший о связи с иностранной разведкой, к уголовной ответственности не привлекается. Да и доктор советовал рассказать.

— Я пойду, Аня, — сказал дрогнувшим голосом. — В милицию. — Не хотелось ему признаваться, что пойдет в КГБ.

— Поешь, потом пойдешь.

— Не хочу. Прощай, — страдальчески сказал Валера.

— Почему прощай? Я пойду с тобой.

— Не надо. Я сам. Оставайся с дочкой.

Чукрин прочитал вывеску на здании управления и испугался. Не сразу решился он зайти и обратиться к дежурному. Прошел мимо. Со второго захода, тяжело вздохнув, переступил порог.

— Вы к кому? — спросил прапорщик.

— Не знаю. К кому направите...

Направили его к полковнику Шахтанину.

Видя нерешительность Чукрина, ходившего вокруг да около, Николай Васильевич раскрыл уголовный кодекс РСФСР, лежавший у него на столе, нашел нужную статью.

— Я прочту вам пункт «б» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР: «Не подлежит уголовной ответственности гражданин СССР, — читал полковник, — завербованный иностранной разведкой для проведения враждебной деятельности против СССР, если он во исполнение полученного преступного задания никаких действий не совершил и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой».

Чукрин начал рассказывать о посещении лавочки Яши, о том, как ему подсунули фальшивые доллары, доставили в полицию и пытались завербовать. Многое недоговаривал, стремился представить все как безобидные, необдуманные действия, в чем он глубоко теперь раскаивался.

— Вы ведь не один раз вывозили за границу советские деньги? — спросил его Николай Васильевич.

— Виноват, товарищ полковник. Было дело, по мелочи.