«Общество коллекционеров» помещалось на первом этаже нового, только что отстроенного дома. Вместо вывески у входа висел громадный плакат: «Коллекционирование — это не личное чудачество. Это культура!»
Чуть ниже был нарисован Гобсек, прячущий за пазуху мешочек с монетами. И красной тушью — стихи:
Миновав группу людей, оживленно обсуждавших в коридоре качество открыток с цветами и менявшихся марками, Громов вошел в комнату, сплошь уставленную канцелярскими столами. Всюду, о чем-то переговариваясь, сидели и стояли люди.
— Простите, — сказал Громов. — Могу я видеть нумизматов?
Все замолчали, с любопытством посмотрели на него.
Крупный широколицый мужчина с бородой убрал со стула пальто, вежливо пригласил:
— Прошу сюда. Мы — нумизматы. А что у вас, редкость какая-нибудь?
— Право, не знаю, — улыбнулся Громов, — я из уголовного розыска. Есть один вопрос. Меня интересует фамильный рубль.
В глазах нумизмата мелькнуло радостное изумление.
— Благодарю вас, мой друг! Вы доставили мне большую радость. Только мы, настоящие знатоки, можем помочь вам. Но, простите, сначала я должен посоветоваться с Георгием Михайловичем.
— Отлично, — сказал Громов, — надеюсь, я тоже смогу послушать?
— Кого? Ах…
Нумизмат ожесточенно дернул бороду и захохотал.
— Да он умер давно. Это же автор популярнейшего труда по нумизматике. Кстати, великий князь. Забавно?
Он подошел к шкафу с книгами и достал несколько томов.
— Мы его между собой так называем.
Открыл одну из книг и, удовлетворенно кивнув, сказал:
— Начнем с золотого фамильного рубля. Уникум. Исчез. Далее — николаевский серебряный рубль с головками великих князей и княгинь в круглых рамках и надписью: «РП Уткин». Это значит: резал Павел Уткин, медальер Петербургского монетного двора. Таких рублей у нас в городе четыре штуки.
— Вот здорово! — вырвалось у Громова.
— Это что же, простите, здорово? — нахмурился нумизмат. — Не хотите ли вы сказать, что столь мизерное количество уникальных монет приводит вас в восторженное состояние?