Зов Лавкрафта ,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Если захочешь. Пятый дом, восьмая квартира. Сегодня впервые к вам приехала, а так я всегда дома.

Силена наклонила голову, и Тимур сообразил, что она ждет поцелуя. Он коснулся губами родимого пятна. Кожа в этом месте была бархатистой и нежной.

— Ты не сказала, на какой улице.

— Сказала.

И она пошла к станции, манящая, легкая…

— Я приплыву! — крикнул он вслед, сам не зная, подыгрывает шутке, или говорит правду.

Она оглянулась, лицо ее озарила улыбка:

— Зачем плыть-то? В двадцать три ходит поезд.

Силена исчезла, и он посмотрел на наручные часы. Циферблат показывал двадцать два пятьдесят пять. Тимур перевел взгляд на поля, виднеющиеся за рекой.

«А ведь странно, что никто из нас в детстве не пытался туда попасть».

— Слышал байки про несуществующий микрорайон?

Дядя Гриша, плотник, сплюнул в ладонь гвозди, которыми крепил обивку к гробу. Воззрился озадаченно на коллегу.

— Я думал, у тебя вообще языка нет.

Тимур пропустил его фразу мимо ушей.

Плотник вернулся к работе, но, после нескольких ударов молотка, сказал:

— Ты про Речной-3?

— Да, — равнодушно буркнул Тимур.

— А тебе зачем?

— Книгу пишу.

— Книгу, — дядя Гриша усмехнулся, показав пеньки сгнивших зубов, — Речной-3 — проект такой был. Хотели три одинаковых спальных района построить. Туннель копать начали на другой берег, но забросили. Что-то у них там случилось, под рекой, метростроевцы погибли, человек десять. Исчезли в каких-то подземных пустотах. При совке-то скрывали все, никто правду не сказал. Ну, в итоге третий район остался на бумагах. Когда я сюда переехал, шутка такая ходила. Если кто пёрднул и не признался, говорят, это с Речного-3 приезжали и набздели.