Мои обычные тени и легион подобно жутким волнам накатывают друг на друга без возможности уничтожить или победить. После всех потрясений я не чувствую ни страха, ни злости. Разве что пустоту, которая ширится с отсутствием сестры. Я успеваю отдёрнуть за нити-поводки нескольких демонов, когда они в опасной близости от брата клацают зубами. На нас с Рушаном бросаются четыре огромные твари. Я поднимаю руки, отталкивая их слабой волной сумрака, однако на следующих трёх демонов, прыгающих вслед за ними, у меня уже нет сил. Я вся напрягаюсь в ожидании предстоящей боли, Назари закрывает меня собой, но спустя мгновение нас обдаёт жаром и рядом вырастает стена пламени. Она пожирает испорченные тени.
Ревущий поток обжигающего огня. Дикий, неистовый, он почти касается и нас, но Рушан вовремя отдёргивает меня назад. Стихия бушует, ширясь в сторону демонов. Мои тени сразу исчезают, попадая под языки пламени. Легион же корчится и вопит, словно у испорченных теней есть реальные тела, способные чувствовать огонь. Они визжат, пока их верхний слой становится плотным, сереет и покрывается пеплом. На секунды они превращаются в статуи. Из-за давления огня раздаётся треск, поверхность идёт трещинами и распадается, словно старая грязная корка.
Сквозь слёзы из-за горячего воздуха я заворожённо наблюдаю, как одна из испорченных теней, полностью избавившись от своей грязной пепловой скорлупы, испускает облегчённый вздох и исчезает подобно обычным теням. И так происходит с каждой. Один за другим демоны сбрасывают свои телесные тюрьмы и с оглушающим стоном исчезают в пламени.
– Они освобождаются… – тихо шепчу я сама себе, а затем поворачиваю голову, чтобы увидеть, у кого всё это время был огонь Теялы.
Шиун. Его лицо похоже на искажённую маску горя и ярости. Он стоит, напряжённо вытянув руки вперёд. На его щеках дорожки из слёз, и у меня сжимается сердце от его отчаяния, с которым он пытается контролировать пламя, чтобы оно не коснулось и нас.
– Не делай этого! – с трудом перекрикивает рёв огня Даян. – Остановись!
Я едва замечаю, что Рушан отпускает меня. Не понимаю, почему брат говорит Шиуну остановиться, если тот уничтожает испорченные тени, дарит им свободу от той закостенелой пепельной тюрьмы, в которой они оказались. Огонь Теялы – наше решение! Он способен избавить нас от легиона.
Но видя, что происходит с принцем Теялы, моя радость моментально исчезает. Широкие рукава его одежды плавятся, горят, лоскутами распадаясь на части, а кожа на руках, начиная с пальцев, медленно покрывается ожогами. Вначале маленькими, незначительными волдырями, но потом кожа краснеет, чернеет, болезненно лопается и кровоточит. Всё это поднимается слишком стремительно вверх по коже его рук. Словно огонь жрёт его изнутри.
Я с трудом иду к Шиуну, спотыкаясь несколько раз. Мне нужно хоть немного вылечить его. Даян оказывается рядом, подхватывает меня и бегом несёт дальше, помогая добраться до теялийского принца. Опускаясь рядом на землю, я вытаскиваю кинжал из ботинка брата. Рушан открывает Шиуну рот, а я морщусь, по неаккуратности делая слишком глубокий разрез на своей руке. Кровь беспрерывно льётся в горло принцу, и тот нервно сглатывает. У меня кружится голова из-за слишком большой кровопотери, но Шиун может умереть от болевого шока. Моё тело настолько ослабло, что не исцеляется. Даян ругается сквозь зубы, отрывает кусок от моей же рубашки и заматывает порез на руке. Я не знаю, успели ли мы помочь Шиуну, помогла ли всё-таки моя кровь Юну, выбрался ли Эол с моей сестрой. Мир накрывает тишина, когда я теряю сознание.
Глава 7
Даян
Перед отбытием я сказал Анису оставаться спокойным, а сам едва сдерживался, оглядывая площадь. Трое подчинённых были мертвы, Айла в руках врага, Ойро на коленях, с кровью на лице от свежего удара, а Рушана и Дарена я нашёл взглядом позже, успев оцепенеть и представить всё худшее. Несмотря на то что средняя сестра была покрыта грязью и каменной пылью, Ойро я узнал моментально, только у неё столько злости во взгляде. Но при виде меня тень отчаянной надежды в её глазах проскользнула наружу, и это разбило мне сердце. Сестра, ненавидящая чужую опеку, безмолвно молила о защите.
В итоге вся моя сила, вся ярость и выучка полетели к чёрту и стали абсолютно бесполезными, ведь каждый мой удар мог стать причиной боли младшей сестры. Даже Юн не смог поверить, в кого превратился Клетус, насколько отравлено горем его сознание. Откровение Ойро надломило трещину в его решимости. Трещину, исчезнувшую так же быстро, как появилась. Я вспомнил рассказы отца, что их поколение, включая Клетуса, Юна и Алисию, возможно, было не очень дружным, но Квинтилий был хорошим человеком, хоть и со сложным характером. Кто же мог подумать, что настолько крепкий правитель может сломаться из-за трагической смерти жены. Но во мне не осталось к нему ни понимания, ни жалости в момент, когда трещина человечности исчезла, заполненная решимостью закончить то, что он начал.
Я помнил о предупреждении Мальты и не настолько сумасшедший, чтобы пренебрегать им, поэтому при встрече с каждым противником следил за левой стороной. Не знаю, изменил ли я предначертанное будущее и если да, то в какой момент? Но я не ожидал последующего предательского удара исподтишка от врага, прикрывающегося Даром в момент разговора. Осознал этот промах, когда Юн отдёрнул меня в сторону, ранил каиданца, но затем почему-то сделал шаг обратно, заваливаясь назад.
Мальта предупреждала, что у любого знания о будущем будут последствия.
Пытаясь помочь Юну, я не заметил, как сестра упала. Понял, только услышав вопли Айлы, которая так отчаянно звала по имени нашу сестру, а потом меня.