Как только Комсток и Кайнд вышли из квартиры, Кайл посмотрел на меня. В его взгляде было нетерпение и что-то еще.
– Ты думаешь, что это ошибка, – посмотрела на него я, констатировав факт. Я позволила сукину сыну Комстоку загнать меня в угол, и виновата в этом была только я сама.
Кайл пожал плечами и натянул перчатки.
– Комсток не оставил тебе выбора, и ты сделала то, что могла. Но лично я не считаю, что нам нужен ордер на обыск. Чарльз Кайнд – хороший человек. – Он щелкнул пальцами. – В свободное время он занимается волонтерством. Его никогда не арестовывали.
Мне нужно было, чтобы комната перестала кружиться у меня перед глазами. Мне нужно было снова почувствовать уверенность в себе, в своем выборе, ощутить себя кем-то другим. Так что я решила поцапаться с Кайлом.
– Не настолько же ты глуп, чтобы всерьез так считать. Мало, что ли, уродов ведут себя как нормальные люди?
Кайл пожал плечами:
– Я не говорю, что он святой. Я говорю, что на бумаге он выглядит приличным человеком, а не убийцей собственной дочери, только и всего. Но если здесь можно что-нибудь найти, лучше уж, черт возьми, поверить, что мы сможем это сделать.
Глава 40
За четыре часа в логове человека, который провел последние сорок лет жизни в надежде умереть, мы с Кайлом не нашли ничего. Штат Миннесота давал нам сорок восемь часов, прежде чем мы предъявим официальные обвинения. Моя непреходящая тошнота подтверждала, что Комсток позволил мне взять на себя инициативу, чтобы в случае чего обвинить именно меня в недальновидности, и самое гадкое, что я сама дала ему такую возможность. Уже заходя в больницу, я почти не сомневалась, что во всем виновен бывший врач, вот и получила по заслугам. Выпутаться из этой ситуации я смогла бы, лишь обнаружив что-то, что могло бы оправдать его арест. В отчаянии, глубину которого мне не хватало сил даже признать, я поехала к дому Ру.
И увидела, что его плотным кольцом окружили журналисты.
Я выругалась всеми плохими словами, какие знала, и теми, какие придумала на месте. Комсток, видимо, сообщил им, либо что мы опознали Эмбер, либо что арестовали бывшего врача. Может быть, и то и другое. Значит, этот дерьмоед теперь работал не только против меня, но и против своего собственного дела. Вряд ли на такое его спровоцировала только ненависть ко мне. Если он сам был причастен к похищению девочек, он просто сорвал джекпот, когда я повесила всю вину на Кайнда и заодно дискредитировала себя.
Вот черт.
Я надела авиаторы, заткнула уши и двинулась к входной двери Ру. По крайней мере, пресса держалась на расстоянии от ее подъездной дорожки и лужайки. Завизжали камеры, и их визг показался мне даже громче, чем гул вопросов. Я постучала и заглянула в окно. Шторы были открыты, и Ру нигде не было видно – значит, поняла я, если она дома, то прячется в спальне или в ванной. Я прижалась лицом к камере, установленной на ее входной двери, и тихо сказала:
– Ру, это агент Рид. Мне нужно с вами поговорить.
Ответом мне стало щелканье замков.
Женщину, открывшую дверь, было почти не узнать. Она стала серой. Кожа, корни волос, белки глаз – все обратилось в пепельный.
– Чем раньше вы меня впустите, тем меньше они успеют сделать фотографий, – заметила я, заслоняя ее своим телом. Она отступила в сторону, давая мне пройти, и не удосужилась задвинуть замки у меня за спиной.
– Как вы?