– Нет. Не думаю. Но легче от этого не становится.
На горизонте показались шпили Миннеаполиса. Небоскребы появились там не так давно. Мы с Гарри одновременно потянулись к радио, так что пальцы соприкоснулись, и оба резко отдернули руки.
– У меня может быть информация о преступном поведении представителя государства, – сообщила я. – Мари Роден.
Эти слова меня удивили. Больше того, они всерьез меня испугали. С одной стороны, Гарри открылся мне, и я показала бы ему, что его боль имеет для меня значение, лишь ответив тем же. С другой – это заявление могло стоить мне карьеры.
– Это вне моей юрисдикции, – добавила я на всякий случай.
Какое-то время он молчал, потом спросил:
– Я могу чем-то помочь?
Я чувствовала такую тяжесть в груди, будто на ней построили дом. Что я могла ему сказать? Довериться ему, как когда-то Барту?
– Может быть, – ответила я.
Какое-то время мы сидели в тишине. А потом Гарри разбил мне сердце.
– Я хотел сказать, что по делу Чайной убийцы может появиться новый свидетель, – небрежно проговорил он. – Мне пришло письмо от курьера, видевшего женщину, которая выходила из магазина Лестера Данна в день его смерти. Я хочу заняться этим делом. Может, что-то и выйдет. Хочешь составить мне компанию?
Мое горло сдавили мертвой хваткой.
Лестер Данн владел небольшим издательством в Миннеаполисе, в основном выпускавшим книги о спорте. На момент смерти он был дважды разведен, больше личную жизнь наладить не пытался. Осенью болел за «Викингов», летом играл в волейбол, а еще каждый год летал в Таиланд, чтобы за умеренную плату издеваться над несовершеннолетними. Мои видения начались, когда он в очередной раз вернулся в Миннеаполис. Сразу после смерти Барта. И прекращаться не собирались.
Данн был первым человеком, кого я под дулом пистолета заставила выпить яд.
Вторым был Джон Уилсон. Он работал продавцом в «Кинко», когда мне начали сниться осознанные сны, где он насиловал девочек, с которыми подружился в чатах для несовершеннолетних.
Рэндалл Деврис стал третьим и последним. Он был успешным тренером по женскому футболу, и его обвинили в домогательстве к двенадцати или более несовершеннолетним девочкам из команды, девочкам, которые ему доверяли. Кошмары о нем снились мне с тех пор, как он начал посещать спальню собственной дочери.
Если бы Барт был жив, вместе мы поймали бы всех троих, но я сошла с ума от горя. Это было не оправдание, а просто факт. К тому времени, когда нас с Гарри отправили в Коста-Рику, чтобы следить за женой Девриса, которая, как я знала, не убивала ни одного из этих мужчин, я более или менее взяла себя в руки.
Но я всегда ждала, что меня поймают.
Как долго Гарри ждал письма от курьера? Я почти не сомневалась, что он заговорил об этом сейчас только из вежливости, чтобы дать мне возможность выиграть время, самой решить, сколько еще информации я хочу ему предоставить. Он не знал, насколько это разрушительно.
– Конечно, – молвила я, изумившись тому, что в состоянии говорить. – Мы сможем его допросить, когда закроем это дело.