Я без прикрас рассказал про Светлану. Говорить оказалось трудно не смотря на мои новые показатели харизмы и способности к
Ребята добавили своих рассказов про деятельность изуверов, официальные сведенья, подтвержденные преступления, особо мерзкие злодеяния. В ход шли и правда и басни, так что принципиально нового о близнецах я ничего не узнал. Лишь сильнее уверился в том, что они и физические и моральные уроды и по ним электрический стул плачет. Все знали, что они были контрактниками второго поколения, но в отношении того какими именно силами и способностями обладали показания расходились. Обозначили кислоту и газ, физиологическое уродство, фантастическую скорость реакции, безумие и подтвержденные случаи каннибализма. Но про переплавку людей в загадочную жидкость молчали. На самом деле было видно, что бойцы просто боятся сболтнуть лишнего, в том числе и Василиса.
А потом разговор перешел на совсем уж скользкую тему: почему панки всё еще живы? Зачем они правительству? Только ли для того ли чтоб покарать по всей строгости Табу?
В этот момент кампания начала потихоньку рассасываться, самые смышлёные догадывались что ничем хорошим это не закончится. Здесь бы и мне по-хорошему надо было отчалить, но я уже был прилично подшофе и мне на полном серьезе казалось, что вот прям хорошо сидим, душевно, и уходить не хотелось. Вдруг без меня всё веселье пройдет?
Василиса активно агитировала за начальство и гнула правительственную линию, но я не будь дурак умел задавать неудобные вопросы, и в итоге она тоже стала замолкать. Тут-то и случился опер.
— Что тут за сборище? — строго поинтересовался он. — После десяти больше, чем по трое по уставу собираться не положено.
— Везде, кроме мест общественного питания, которым и является бар, — осадила его берегиня.
— А что за разговоры с гражданскими лицами? Может в баре и подписка о неразглашении не действует?
— Да брось ты, чего завелся? — удивилась рыжая. — Он ведь без пяти минут в команде.
— В чьей? В нашей? Или в столичной? Или в НАТОвской? Он же не скрывает что собирался эмигрировать и сменить гражданство…
Народ раздался в стороны, оставив за столиком только меня, Василису и, как ни странно — Андрюху. Опер же торчал перед нами как тополь на плющихе.
Ну, это уже наезд, прилюдно очерняет меня в глазах местного сообщества, решил всем донести какой я ненадежный элемент, без пяти минут диссидент и вообще — контра недобитая. Раньше со мной тыщу раз такое случалось, и тыщу раз я всё спускал с рук. Иногда сомневался, может я реально не прав? Иногда просто не знал, как поступить в такой ситуации, какая реакция правильная? Но чаще всего просто боялся. Теперь я не боялся и точно знал какая реакция правильная — моя.
— Опер, — презрительно выплюнул я. — Дело не в том, что собирался сделать я, дело в том, что сейчас делаешь ты. Ты себя бессмертным возомнил что ли, вошь казарменная? Так это ты зря…
Я демонстративно заставил руку вспыхнуть бело-черным пламенем потустороннего заряда. Гришко напрягся, на шее дернулась венка, а правая рука приняла характерное положение, словно сжимала рукоять пистолета. Забавно, а ведь он единственный кто был в баре с табельным оружием. Местный полицай?
Чем бы таким ни был его пистолет, но Сири не обманула насчет вселения в него, легким касанием идеальной руки она заставила оружие опера очень демонстративно погаснуть, от чего у Гришко выступила пара предательских капель пота на лбу. Он реально попытался напрячь руку чтобы ощутить свою связь с оружием или даже вызвать его, но оно не отзывалось. Увы.
— Что? Проблемы со стволом? Может сглазил кто? — участливо стебался я. — А вот у меня проблем со своим нет, работает как часы…
— Тикает что ли? — не удержалась захмелевшая берегиня, словно не понимая к чему дело идет.
— Не подводит, — уточнил я и направив руку на опера продолжил: — Как думаешь, ты быстрее смерти?
— Когда нападает на воина юнец, он либо смертник, либо глупец… — слегка насмешливо блеснул своими поэтическими познаниями Андрюха.
— Во-во, — я решил обернуть высказывание в свою пользу, — и кто я по-вашему?
ebooksa