Я встаю, набрасываю на плечи что-то вроде пеньюара (интересно, как это здесь называется?), а поверх него — еще и шаль, и выхожу из спальни.
Девчонка лет двенадцати со светлой длинной косой чистит металлическую решетку камина и поет-заливается. Я делаю неловкое движение и задеваю стоящий у дверей стул.
Девочка испуганно вскрикивает и роняет щетку в ведро. В больших зеленых глазах ее плещется страх.
— Ох, барыня, и испужалась же я!
— Чего же ты испугалась? — я не могу удержаться от улыбки.
— Ну, как же? А клейменые-то?
Я догадываюсь, что она говорит про каторжников. Но обсудить эту тему мы с ней не успеваем.
— Стешка, ах ты песья харя! Ты зачем ее сиятельство разбудила? Разве не слышала, доктор велел ни в коем разе Анну Николаевну не тревожить.
Румяная фигуристая женщина (я уже знаю, что зовут ее Анастасия Демидовна Сухарева) хватает девочку за ухо, и та визжит так громко, что я вздрагиваю.
— Оставьте ее! — велю я, стараясь перекричать верещание незадачливой певицы. — Я уже не спала. А вышла из комнаты, потому что девочка славно пела.
Стешка, потирая покрасневшее ухо, смотрит на меня с признательностью.
— Ей только волю дайте, ваше сиятельство, так она с утра до вечера петь станет — не заткнете. А вот про каторжников она правду сказала — я и сама от любого шороха нынче вздрагиваю. Непременно нужно ночью сторожа заставить вокруг дома ходить. Но не извольте беспокоиться — супруг мой, Захар Егорович, об этом уже распорядился.
Я одобрительно киваю. А Сухарева снова поворачивается к девочке.
— Ты, дуреха, разве забыла, что петь нынче неуместно вовсе? Как ты можешь быть столь непочтительна к памяти бедного барина?
Девочка, кажется, понимает, что совершила непростительную оплошность, и ревёт уже в голос. Сквозь рыдания я едва разбираю:
— Простите, ваше сиятельство!
Эти же самые слова раздаются и с другой стороны. У противоположных дверей стоит красивая блондинка, так похожая на Стешу, что у меня нет никаких сомнений в их родстве.
— Простите ее, ваше сиятельство! — девушка бросается передо мной на колени. — Она же еще дите неразумное.
— Встаньте, встаньте сейчас же! — я чувствую себя неловко.
— А не пора ли нам обедать? — это уже доктор Дмитрий Степанович пытается разрядить обстановку. — Варвара, ты что, не слышала — ее сиятельство велела тебе встать. Уверен, Анна Николаевна не сердится на твою сестрицу. Не правда ли, ваше сиятельство? Эта девочка только недавно начала работать в доме. Она вашего супруга и не видела-то ни разу.
ebooksa