Приведенный отрывок некоторыми комментаторами воспринимается как самое загадочное и сложное для понимания место во всем послании[84]. Аргументация Павла здесь настолько слаба и темна, утверждают другие исследователи, что послание только выиграло бы, если бы весь отрывок был опущен[85]. Причиной столь резких суждений являются, в частности: обилие длинных вопросов и коротких ответов, что идет вразрез с характерным для Павла предпочтением коротких вопросов и длинных ответов; неясность, полемизирует ли Павел с воображаемым оппонентом или просто излагает собственные мысли в вопросоответной форме; противоречие между Рим. 3:1 («какое преимущество быть Иудеем, или какая польза от обрезания? Великое преимущество во всех отношениях») и Рим. 3:9 («итак, что же? имеем ли мы преимущество? Нисколько»)[86].
На наш взгляд, однако, отрывок вписывается в общую цепь рассуждений Павла о значении ветхозаветного закона, а кажущаяся непоследовательность в ответах на сходные вопросы объясняется антиномизмом богословской мысли Павла. Взаимно противоречивые утверждения уживаются в ней постольку, поскольку само христианство не укладывается в рамки рационального мышления, но представляет собой «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1:23). Павел и не ставит перед собой задачу быть логически последовательным: тайну христианства он раскрывает через серию антиномичных утверждений, в совокупности составляющих то, что он называл «юродством проповеди» (1 Кор. 1:21). В данном контексте кажущееся отсутствие логики является делом сознательного выбора, выражением определенной проповеднической стратегии.
Предыдущее изложение могло привести к мысли о том, что у иудеев нет никакого преимущества перед язычниками: все равны перед Богом, и тех и других Он будет судить. К этой мысли Павел в конце концов и возвращается. Но начинает он с неожиданного заявления об абсолютной ценности ветхозаветного закона безотносительно к тому, как этот закон применяется на практике. Неверность людей не может уничтожить верность Бога: вот важнейший вывод, который читатель должен сделать из этого отрывка.
Вопрос о том, какое преимущество быть иудеем, имел для Павла первостепенное значение. Свое иудейское происхождение Павел неоднократно подчеркивал; более того, он им гордился. В 11-й главе Послания к Римлянам он скажет: «…Я Израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова» (Рим. 11:1). В Послании к Филиппийцам Павел говорит: «Если кто другой думает надеяться на плоть, то более я, обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев…» (Флп. 3:4–5). Сравнивая себя с другими апостолами во Втором Послании к Коринфянам, Павел пишет: «Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я» (2 Кор. 11:22).
Будучи иудеем, Павел сознавал себя принадлежащим к тому изначальному религиозно-этническому ядру, из которого развилось христианство. Но он ясно сознавал, что в долгосрочной перспективе люди, принадлежащие к другим народам и воспитанные в иных религиозных традициях, будут занимать все больше места в быстро растущей христианской Церкви. С учетом этой перспективы – имеет ли израильский народ какое-то свое, особое место в христианской общине? Сохранится ли это место за ним? Ответить на эти вопросы для Павла было чрезвычайно важно.
В христианской традиции последующих веков было разработано учение, отчасти базирующееся на богословии Павла, о Церкви как новом Израиле. Суть этого учения сводилась к тому, что обетования, которые Бог дал израильскому народу в Ветхом Завете, перешли к Церкви как новому народу Божию, а от израильского народа были отняты из-за того, что он не принял Христа.
В современной научной литературе такой подход получил название «теологии замещения»[87]. В эпоху после Второй мировой войны большинством западных теологов этот подход был с негодованием отвернут. На его место пришла противоположная тенденция – всячески подчеркивать укорененность Иисуса и Павла в еврейской традиции[88]. В научном споре, развернувшемся вокруг двух центральных фигур христианской истории, не всегда легко отделить пшеницу от плевел. Нередко ученые, движимые заранее сформулированными идеологическими концепциями, вольно или невольно подгоняют Иисуса и Павла под них.
В научной дискуссии по вопросу о соотношении между ранним христианством и иудейской традицией на равных правах с учеными, принадлежащими к различным христианским конфессиям, и исследователями, заявляющими о своей конфессиональной нейтральности, участвуют представители иудаизма. Некоторые из них пытаются представить раннее христианство как одно из течений внутри иудаизма. Другие, напротив, считают, что проповедь Иисуса имела анти-иудейскую направленность, а деятельность Павла знаменует собой радикальный и окончательный разрыв с иудаизмом.
В контексте данного спора выяснение взглядов Павла на соотношение между христианством и иудейской традицией имеет особое значение. Не пытаться подверстать Павла под те или иные идеологические установки, а наоборот, постараться услышать его собственный живой голос – вот та насущная задача, которая стоит перед современной библейской наукой в той ее части, которая посвящена изучению наследия Павла.
Израильский народ, по учению Павла, продолжает занимать особое место в божественном плане спасения всего человечества. Павел подчеркивает, что иудеи – народ, которому вверено слово Божие (τα λόγια του θεοΰ – букв. «слова Божии»). Именно в этом их преимущество перед другими народами. Но это не повод хвалиться и превозноситься. Скорее наоборот: верность Бога Своему народу налагает на него дополнительную ответственность. Народ же оказывается не на высоте своего призвания.
Павел никоим образом не отделяет себя от своего народа. Он говорит:
Утверждение о том, что «Бог верен» (γινέσθω δε ό θεός άληθής – букв. «Бог истинен») суммирует ветхозаветные упоминания о верности и истинности Бога, а слова о том, что «всякий человек лжив», являются аллюзией на Пс. 115:2 («Я сказал в опрометчивости моей: всякий человек ложь»). За ними следует цитата из покаянного 50-го псалма: «Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем» (Пс. 50:6).
Таким образом, «теология замещения» в том виде, в каком она сформировалась в позднейшее время, чужда сотериологическому[89] видению Павла. Хотя израильский народ в своем большинстве отверг Христа, план Божий о его спасении не отменен, и народ по-прежнему является наследником обетований, данных его отцам.
Попутно Павел опровергает тех, кто искажает его слова, утверждая, что он призывает делать зло, чтобы вышло добро. Кого он имеет в виду? Возможно, иудеев, обвинявших его в том, что он извращает закон Моисеев. А может быть, тех «невежд и неутвержденных», которые извращенно толковали его послания (2 Пет. 3:16).
Павел возвращается к вопросу: какое преимущество быть иудеем? Только что он ответил: великое преимущество. Теперь он дает, как кажется, прямо противоположный ответ:
Итак, что же? имеем ли мы преимущество? Нисколько. Ибо мы уже доказали, что как Иудеи, так и Еллины, все под грехом (Рим. 3:9).
Как примирить эти кажущиеся противоположными утверждения? Ответ следует искать в понятии «грех». Это библейское понятие обозначает всякое уклонение от богоустановленного порядка. Исходные позиции у иудеев и эллинов были разные: первые имели то «великое преимущество», что им было «вверено слово Божие»; вторые такого преимущества не имели. Но так как и те и другие погрязли в грехе и во зле, то теперь преимущества нет ни у кого.
Говоря о неверности, неправде и зле, Павел имеет в виду, прежде всего, историю богоизбранного народа. Эта история – летопись благодеяний Божиих к людям и ответных попыток отдельных людей приблизиться к святости. Но одновременно это и летопись человеческих падений, греха, уклонения от правды Божией. Бог остается верен Своему народу на протяжении всей его истории, но народ вновь и вновь отвергает Бога.
Предостережениями и угрозами в адрес израильского народа, обличениями в неверности наполнены книги пророков. Но Павел обращается не к ним, а к Псалтири:
ebooksa