Загадка Туринской Плащаницы

В сферу Неведомого воображение стремится внести порядок и гармонию, созвучную духовному строю человеческой личности. На этом основано религиозное объяснение чудес. Но там, где есть возможность научного исследования и доказательства, оно теряет значение.

В то, что убедительно доказано, нет нужды верить. Это надо знать. Там, где нет возможности для проверки и доказательств, наука отступает, и начинаются владения верований, предположений, догадок, надежд.

На некоторые вопросы, возможно, наука никогда не сможет дать окончательный ответ. А тогда каждому предоставляется возможность поверить в ту или иную версию или же избегать категоричных ответов, оперируя только вероятностями.

Это относится и к религиозным проблемам. Человек волен не верить в реальность Иисуса Христа, либо утверждать его вечное бытие как Бога, вне связи с какими-либо материальными объектами.

Непознанное – это провалы в знаниях, белые пятна знания. Наше воображение способно наделять их какими-то свойствами, населять фантастическими существами. Но как только в эти таинственные области проникает свет научных знаний, вымыслы воображения уступают место реальным объектам.

Такой вывод как будто имеет очевидное следствие: область научного знания постепенно расширяется благодаря все новым открытиям; область религиозной веры соответственно сужается благодаря завоеваниям науки. Непознанного становится все меньше, а значит…

Нет, не так все просто. Раздвигая горизонты познания, человек не сужает, а расширяет пределы неведомого. Скажем, проникнув в мир элементарных частиц, наука поставила сотни новых, не мыслимых ранее проблем. Открылись загадки мироздания, которых прежде и не предполагалось, ибо не существовало еще физики элементарных частиц.

Конечно, любые тайны можно считать относительными, а не абсолютными. Но в любом случае они, пусть временно, остаются и обновляются. Когда их удастся раскрыть, появятся новые загадки, а значит, откроются новые области непознанного.

Мы говорим о всечеловеческом (объективном) незнании. Но ведь мыслит каждая личность. Она неизбежно ограничена кругозором своих (субъективных) знаний, не имея представления о большинстве фактов, идей, теорий, накопленных человечеством.

Если останется на свете хотя бы одна нераскрытая тайна природы, один непознанный объект, одна область, недоступная науке, – для религиозного миросозерцания и воображения этого будет достаточно. Даже неширокая бездна остается бездной. Она превосходна для полета фантазии, для веры в чудо.

Возникает и другой вопрос: а есть ли непознаваемое – абсолютная тайна? И что бы это могло быть?

Обратимся для примера к представлениям о Троице: Бог Отец, Бог Сын и Дух Святой. Эти образы (ипостаси, категории, абсолюты, объекты), по всей вероятности, навсегда останутся вне науки.

Ни доказать, ни опровергнуть реальность существования Христа невозможно, хотя бы уже из-за недостатка исторических свидетельств и их противоречивости. Чудеса Христа можно объяснить иррационально или рационально, частично или полностью – кто как пожелает. В любом случае умный человек приведет доводы в пользу своего выбора, а другой умный человек столь же обоснованно сможет утверждать нечто иное.

Бог Творец тем более недоказуем. Какие факты могут свидетельствовать о том, что было до начала, до возникновения материального мира? Если мир бесконечен и вечен, то что это означает, какими мерами определено и на каком основании? А если он конечен, то должна же быть первопричина Космоса (об этом, в частности, писал К. Э. Циолковский)? Для пытливого ума возникает значительно больше вопросов, чем ответов.

Дух Святой, по канонам христианства, пронизывает все Мироздание, а значит, любое создание. Это, по каноническому определению, невидимый, непостижимый, всемогущий, разумнейший абсолют. Как может приблизиться к постижению такого абсолюта ограниченный, эфемерный рассудок человека? Ясно, что постичь непостижимое немыслимо.

И в этих, и во многих других случаях у человека остается возможность выбора между верой и неверием, а также между разными формами того или другого. Есть и третий вариант: безверие, нежелание (или неумение) размышлять о вопросах религии, чуда, тайны. Однако подобную ограниченность разума вряд ли следует приветствовать.