— Но это же… — пробормотал он. — Это же херня!
В смятении он задвинул книгу на полку, с трудом отдавая себе отчёт, к чему относится мысль — к творчеству Толстого, Черкезишвили, либо к положению в целом.
Он стиснул зубы и сел за монитор, чтобы покончить с рукописью сегодня. Мобильник зазвонил, засветился и пополз прямо к руке по столу. «Алла», — было написано на экране.
«Это бесы или Мироздание защищается от проникновения «Много чести» в ноосферу? — испугался Астролягов. — Надо ли мне вообще этим заниматься? А что, если отредактированный роман в итоге поможет прогрессивному человечеству докопаться до природы вещей? Его ведь будут читать неполживые, думающие люди со светлыми лицами. Что, если надмирная сила этого не хочет и защитится, дойдя до крайней меры, как поступила с Плоткиным и его предшественником Васильчуком?»
Телефон продолжал трезвонить. Астролягов нашёл в себе мужество ответить на вызов Мироздания:
— Да, дорогая, привет!
— Привет, я к тебе собираюсь выехать.
Это было так заманчиво, что…
«Надо вычистить всю лажу! Во имя нарушения Мирового Гомеостаза», — подумал Алексей и промямлил в трубку:
— Давай отложим? Я сегодня с Черкезишвили сношаюсь.
— То с Иваном Строевым, то с авторами, то с Черкезишвили, — у Аллы была профессионально крепкая память, но не слишком цепкая. — Ты совсем грохнулся башкой, вот что я тебе скажу.
Она разорвала связь.
— Слабо для Мироздания, — заценил Астролягов и вернулся к тексту.
Он решительно правил, представляя, как крутится в гробу Лев Толстой.
26. ЗАПЕЧАТЛЁННЫЕ ЛИЦА
Распечатку четырнадцатым кеглем Times New Roman CYR секретарша Лена завернула в зелёную упаковку от принтерной бумаги «SvetoCopy». Астролягов сунул рукопись в полиэтиленовый пакет, убрал в сумку, но всю дорогу до улицы Рубинштейна боялся, что намокнет. Зарядили осенние дожди, бесконечные и холодные. Листва почти облетела, а та, что ещё цеплялась за ветки, желтела настолько уныло, что хотелось повеситься.
Владимир Ефимович Сахаров, наоборот, излучал бодрость и величественную уверенность. Гипс сняли, и теперь старый литредактор ходил с тростью, сильно хромая.
— Сыро на улице? — осведомился он, запуская в прихожую гостя.
— Не то слово.
Астролягов покрутил сложенным зонтом, стряхивая капли на коврик и стараясь не брызгать.