Власти подавляли приходскую жизнь, а в конце 1940-х гг. началась новая, связанная с холодной войной, волна репрессий духовенства. Еще в 1946 г. Велико-Тырновского митрополита Софрония обвинили в выступлениях против Отечественного фронта, критике Сталина и советской системы. В подобном обвиняли также Старо-Загорского митрополита Климента и Доростоло-Червенского Михаила. Тяжелую утрату Болгарская Церковь понесла в результате убийства 7 ноября 1947 г. лишенным сана священником И. Стаменовым (известным в качестве осведомителя) митрополита Неврокопского Бориса (Разумова). Владыка Борис был известен как русофил, в частности, после войны он выступил с предложением заселить Рильский монастырь русскими насельниками, чтобы поднять монашескую жизнь на высокий уровень. В качестве секретаря Синода митрополит попытался на практике осуществить этот план, но это было враждебно воспринято властью и частью архиереев[295].
За месяц до своей мученической кончины митрополит Борис написал в Священный Синод письмо, в котором жаловался на произвол коммунистов в его епархии. Владыка был объявлен органами власти врагом, против него развернули клеветническую компанию в прессе. С апреля 1948 по 1 января 1949 гг. под предлогом обвинения в финансовых нарушениях содержался под арестом митрополит Ловчанский Филарет. Репрессий не избежал и самый авторитетный болгарский иерарх в межвоенный период – Видинский митрополит Неофит[296].
Массовая волна антицерковных репрессий конца 1940-х гг. началась с ареста 29 июля 1948 г. почитаемого в народе настоятеля Рильского монастыря архимандрита Калистрата (Накова), приговоренного через год к 10 годам тюремного заключения, и сопровождалась в основном административными мерами. От нее пострадало около 200 священников, обвиненных в деятельности против Отечественного фронта. Их отстраняли от службы, отправляли в трудовые воспитательные учреждения (лагеря) или выселяли в другую местность вместе с семьями[297]. Этим преследовалась цель поставить под контроль власти все активные церковные кадры. За весь период коммунистической власти в Болгарии Церковь потеряла 120 убитых и 600 репрессированных священнослужителей[298].
И в этих тяжелых условиях некоторые священнослужители и миряне боролись, как чисто церковными средствами, так и через свою периодическую печать, стараясь и в условиях цензуры не оставлять без ответа нападки на веру и Церковь. Особенную активность и бесстрашие в этом плане проявляли редакторы журнала «Духовна культура» профессор Б. Маринов и А. Величков[299].
В то же время среди части белого духовенства экзархата появились течения, близкие по своим взглядам с обновленчеством в СССР. Так, протоиерей Всеволод Шпиллер еще в 1946 г. писал в Совет по делам Русской Православной Церкви, что Рильский монастырь превращен в место отдыха туристов. Вопрос сближения Церкви с обществом и народом предполагалось решить в смысле приспособления к миру: священство требовало второ- и третьебрачия, в том числе для разводящихся, участия в доходах с монастырей, командировок за границу для специализации, политических прав и организации священнического профсоюза с правом представлять везде, в том числе перед Синодом, профессиональные интересы священства[300].
Одновременно происходило огосударствление церковной жизни. Так, например, Союз священников на своем, проходившем 18–20 октября 1949 г. в Софии, XXXI конгрессе принял декларацию об отношении Церкви к правительству Отечественного фронта, в которой говорилось: «Союз будет приобщать свои усилия к силам правительства в деле построения социализма и благоденствия в нашей стране, за построение царства Божия на земле»[301]. На конгрессе также рассматривались вопросы о второбрачии духовенства, отказе от ношения рясы во внеслужебное время и о новом церковном уставе.
В 1949 г. управлявший русскими приходами в Болгарии архиепископ Серафим (Соболев) поместил в журнале «Църковен вестник» статью, в которой «осудил, как неканонические притязания Союза священников на умаление власти Синода и на внедрение второбрачия, предостерегая от “живоцерковнических” ошибок и сползания в экуменизм»[302].
Интересная, хотя и очень односторонняя характеристика ситуации в Болгарской Церкви уже после отстранения от управления экзарха Стефана содержится в письме архиепископа Серафима (Соболева) Московскому патриарху Алексию I от 26 апреля 1949 г.: «Все митрополиты являются решительными последователями экуменизма, как до Московского совещания, так и после него… В экуменическом направлении болгарских иерархов, в их явном попустительстве экуменической деятельности профессоров богословского факультета и в его отрицательном отношении к православию надо искать одну из главных причин возникновения здесь великого зла – Священнического союза. Последний стремится уничтожить власть епископата в лице Синода, быть главным распорядителем всего церковного имущества, допустить женатый епископат и двубрачие духовенства, а, в конце концов – образовать в Болгарии живую, или обновленческую, церковь, как это было в России, в целях уничтожения канонов и догматов и всей Православной Церкви».
По мнению владыки Серафима, необходимо было предпринять «какое-то высшее вмешательство для оздоровления Болгарской Церкви… включить в число митрополитов Болгарской Церкви таких иерархов, которые отличались бы преданностью Православной Церкви и могли бы вести борьбу с экуменизмом… Такими стойкими борцами за св. православие являются епископ Парфений, архимандрит Мефодий и архимандрит Серафим, самый лучший мой ученик. Этих трех лиц и следовало бы теперь же сделать митрополитами. Причем на еп. Парфения надо возложить временное исполнение обязанностей председателя Синода… Митрополитов же Паисия, Кирилла, Иосифа и Филарета… удалить на покой… Разумеется, хотя и постепенно, но надо, за исключением проф. Маринова, удалить из богосл. факультета всех его профессоров и заменить их новыми из среды преподавателей болгарских духовных семинарий, преданных православной вере»[303].
Пересылая 11 июня 1949 г. копию письма архиепископа в МИД СССР, Г. Г. Карпов намечал обширный план действий по «ослаблению рядов экуменистов». В частности, предлагалось организовать кампанию против названных в письме архиепископа Серафима митрополитов (за исключением владыки Кирилла). Ввод в Синод новых митрополитов планировалось проводить «осторожно, постепенно и при посредстве нынешнего главы церкви митрополита Паисия. Через него же следует удалить из Синода митрополитов Иосифа и Филарета». При этом отмечалось, что «удаление митрополита Паисия вряд ли тактически будет верно, не поссорив его предварительно с Цанковым Стефаном, с которым он связан личной дружбой»[304].
2 сентября 1949 г. по запросу МИДа в Совете по делам Русской Православной Церкви были подготовлены предложения по «оздоровлению положения» в Болгарской Церкви: «1. Постепенное отстранение и удаление наиболее реакционных митрополитов и епископов из состава Синода и епархий. 2. Подготовка нового епископата из числа монашествующих и белого духовенства (вдовые священники) – сторонников Отечественного Фронта. Замена ими вакантных епископских кафедр или назначение викариями к митрополитам. 3. К опубликованию Синодом официальной декларации об отношении к правительству Отечественного Фронта и его политике… 4. Ввести единоначалие в церкви, решив вопрос о патриаршестве, подобрав соответствующего кандидата на этот пост… 5. Деятельность Союза священников требует постоянного наблюдения и направления в сторону укрепления народно-демократического государства и борьбы за мир против поджигателей новой войны»[305].
Однако из этого плана мало что получилось. Организатором и фактическим руководителем деятельности Союза священников были сами болгарские власти. Кроме того, они нередко поддерживали модернистски настроенных архиереев, а не духовных детей архиепископа Серафима (Соболева), в частности не допустили назначения епископа Парфения (Стоматова) на митрополичью Сливенскую кафедру. Всю свою жизнь этот архиерей оставался викарным епископом.
24 февраля 1949 г. Великое Народное собрание приняло направленный против всех конфессий Болгарии и существенно ущемлявший права верующих закон об исповеданиях. В его 3-й статье Болгарская Православная Церковь признавалась «традиционным вероисповеданием болгарского народа», связанным с его историей, и указывалось, что «по форме, по содержанию и духу она может быть народной демократической церковью». Несмотря на это закон фактически запрещал Церкви оказывать влияние на молодежь и заниматься благотворительностью. При этом, правда, Болгарская Церковь (в отличие от ситуации в СССР) сохранила право собственности на землю, церковные здания и некоторое другое имущество, периодически получала от государства денежные субсидии на содержание духовенства, ей предоставили монополию на изготовление свечей, и священнослужители не привлекались к уплате подоходного налога[306].
Вскоре после принятия закона новый глава дирекции вероисповеданий П. Тагаров встретился с митрополитом Паисием и потребовал от него согласования деятельности Болгарской Церкви с правительственной политикой, в частности с отстранением ряда служителей Церкви, которых власти считали «реакционерами», и разработкой нового устава. Однако владыка Паисий занял жесткую позицию. Летом 1949 г., уже после смерти Г. Димитрова, отношения государственных властей с руководством Болгарской Церкви резко обострились. В конце июля П. Тагаров потребовал от Синода увольнения его секретаря архимандрита Симеона и нескольких других служащих, а также назначения секретарем Синода священника-коммуниста Ивана Караджова.
В июле 1949 г. МВД направило секретариату ЦК Болгарской коммунистической партии специальную докладную записку, в которой предлагало: «1. Провести перемены в Синоде… 2. Отстранить от работы Русенского Михаила, Тырновского Софрония и Видинского Неофита, которые преданны представителям реакции… 3. Необходимо начать применять закон о вероисповедании, для чего необходимо уволить 4–5 человек из числа священников за реакционную деятельность от каждой епархии… 4. Добиться такого положения, чтобы основные должности были в руках правительства ОФ… 5. После этой перемены необходимо внушить Синоду, чтобы он выработал демократический устав и приступил к выборам экзарха или патриарха, если это необходимо… 10. Провести ревизию учебной программы и в духовных учебниках и особенное внимание сосредоточить на методах воспитания… 12. По линии органов государственной безопасности обратить внимание и усилить разработку основных лиц и лиц, на которые имеются данные, как на агентов иностранных разведок»[307].
Проведению этих планов в жизнь помешала международная кампания в защиту религиозной свободы в Болгарии, в частности вмешательство ООН, поводом для которого послужили аресты и судебные процессы над протестантскими пасторами. В результате Политбюро ЦК Болгарской коммунистической партии 18 августа 1949 г. приняло решение отсрочить «демократизацию» Церкви и ограничить вмешательство силовых структур в церковные дела: «Политбюро считает предложения Министерства внутренних дел по демократизации Болгарской Православной Церкви несвоевременными. В отношениях между государством и церковью следует руководствоваться решениями Национального совета Отечественного фронта, принятыми по указанию тов. Г. Димитрова. Службы государственной безопасности интересуются вопросами Болгарской Церкви только с согласия Политбюро и под его руководством»[308].
В сентябре 1949 г. малый состав Синода провел заседание, на котором митрополит Паисий отметил, что за последний год Церковь сумела объединить значительные массы «явных противников безбожья». Синод также постановил добиваться оставления митрополита Паисия исполняющим обязанности экзарха, хотя его мандат члена малого Синода истекал в начале ноября. Было решено установить непосредственный контакт с сотрудниками советского посольства, отмечалось, что Церковь должна проводить работу в народе через братства священников и мирян, имевшиеся при каждом храме[309].
В начале 1950 г. из-за своей личной близости к бывшему экзарху Стефану был отозван в Софию настоятель болгарского храма-подворья в Москве архимандрит Мефодий (Жерев). Его сменил служивший настоятелем до 1955 г. архимандрит Максим (Минков), в дальнейшем генеральный секретарь Болгарского Синода в сане епископа, а затем и патриарх Болгарской Церкви. В мае 1950 – марте 1951 гг. при московском храме-подворье также служил помощником настоятеля присланный из Софии священник-коммунист Иван Караджов (после возвращения в Болгарию он стал секретарем Союза священников).
В 1949 г. правительство еще выделило из государственного бюджета страны для субсидирования Болгарской Церкви 378 млн. левов. Однако в проекте бюджета на 1950 г. субсидия для Православной Церкви была определена в сумме 75 млн., и правительство предложило Синоду перейти на самоокупаемость. В феврале 1950 г. премьер-министр Болгарии В. Червенков обратился в МИД СССР за советом о дальнейшем субсидировании Православной Церкви, указав, что считает целесообразным полностью от него отказаться. Однако Совет по делам Русской Православной Церкви и министр иностранных дел А. Я. Вышинский посчитали такое мероприятие несвоевременным. Вскоре от имени И. Сталина В. Червенкову была послана телеграмма: «По нашему мнению, прекращение в настоящее время субсидирования церкви может дать политически отрицательные результаты. В государственном бюджете, очевидно, следует предусмотреть такое финансирование». В результате субсидирование Церкви государством было продолжено[310].
Действия Совета по делам Русской Православной Церкви и МИДа СССР помогли священноначалию Болгарской Церкви и в другом вопросе – остром противостоянии с Союзом священников, пытавшемся при поддержке правительства провести ряд реформ, противоречивших православным канонам. Синод категорически отказывался это сделать, в качестве аргумента ссылаясь на то, что такой шаг не встретит понимания в Московской Патриархии, и в результате может произойти разрыв с Русской Церковью[311]. Это дало основание Г. Г. Карпову в докладах в Совет Министров и ЦК ВКП(б) сообщить, что в Болгарии назревает «раскол на староцерковников и живоцерковников… Союз священников ведет борьбу с Синодом и епископатом за демократизацию управления церковью, а фактически, за создание новой». Карпов предложил ряд мер для стабилизации ситуации: недопущение вмешательства Союза священников в канонические проблемы и ограничение его деятельности поблемами «борьбы за мир»; введение единоначалия в Церкви путем установления Патриаршества; предложение дирекции вероисповеданий срочно заняться вопросами «подготовки новых епископов – сторонников Отечественного Фронта»[312]. Эти предложения полностью поддержал МИД.
ebooksa