Николая, который месяц, обуревала идея глотнуть вольного воздуха и сменить вид деятельности. Уж больно надоело ему быть самодовольным идиотом в золотой клетке. Как неожиданно выяснилось: наличие излишних материальных ценностей никоим образом не восполняют отсутствие личной свободы. Из двух важных для полноценной жизни параметров, материальные ценности в условиях ограничения свободы, легко превращаются в красивые безделушки для игр в детской песочнице, за пределы которой выход возможен только при стечении специфических обстоятельств. А это не может не угнетать психически здорового человека. Разве что, сделать его не здоровым…
Отпали, как наивные намерения школяра, крючья с веревкой для преодоления забора, прыгающие на пружинах ходули для того же предназначения. Не смогла преодолеть барьер надежности идея с гамаком, который предполагалось подвесить к днищу машины обслуживающей имение хозяйственными потребностями и на нем покинуть опостылевшую территорию. В поисках выхода он зарылся в библиотеку, благо в имении она была прекрасно подобрана. Он пытался вникнуть в умозаключения различных чудиков: философов, медиумов, психоаналитиков, поражаясь вначале, как такой бред не стыдно было доверить бумаге. После он никак не мог понять, почему этих безумцев не спалили на кострах инквизиции, а тех счастливцев, чья жизнь не пришлась на сей своеобразный период истории, не разорвали вместе с их рукописями или не забили палками за высказывания, выворачивающие ум набекрень.
Читая тома весьма чудаковатых толкователей, Николай злился, ругался вслух, мысленно спорил, проклинал, оспаривал, пока не втянулся в суть их размышлений и не признал: «А ведь в этом что-то есть…» И вот тут его осенило, как преодолеть непреодолимую охрану.
Идея самовольного увольнения основывалась на умозаключениях полусумасшедших, как считал Николай умников, написавших тома, хранившиеся в библиотеке имения. Задуманное базировалось на том, что не скрывая своих намерений, не прятаться от всех, а напротив, поступать настолько вольно и явно, дабы ни у кого из наблюдавших даже мысли не затаилось, о каких-либо противоправных проделках. То есть, всё должно происходить совершенно естественно, как дышать воздухом: все видят, включая охрану, но не придают значения, как звездам, которые то появляются в заоблачном небе, то исчезают.
Читая психоаналитиков и философствующих мудрецов, Николай обдумывал каждое движение, слово, поворот головы, манеру держаться, пока сам себе не сказал: «Пожалуй, готов. В случае провала – валяю дурака и нагло вру, что пошутил от скуки и никакой провокации в голове не держал». Замысел второго двойника президента походил на план шахматиста на предстоящую игру, в котором все ходы в дебюте были тщательно спланированы, только в данном случае применялись не шахматные правила, а философия информатики и психоанализа и их применение в реальной жизни. «Очень нужные науки, – сделал он неожиданный вывод, – с помощью ихних мудреных забубонов можно и банк ограбить, и в супермаркете не платить, и много ещё в каких отраслях применение найти…» – и сам застеснялся своих мыслей.
Прошло три дня с тех пор, как Николай, он же «Тройник», сказал себе: «Готов!» – и мысленно представил себя быком, которому ради жизни необходимо сокрушить тореадора.
В пятницу, когда солнце решительно направилось к горизонту, Николай с наглой самоуверенностью подошел к машине «Тайника» – начальника тайной полиции, и в приказном порядке бросил шоферу, который прекрасно знал его в лицо, как и положение обратившейся персоны: «Открой багажник!»
Шофер не рассуждая, выполнил приказание, обученный повиноваться любым странным указаниям, и нажал необходимую клавишу на панели управления. Багажник мягко открылся. Николай, походкой и движениями очень занятого человека, вмиг запрыгнул в него, лихо захлопнув крышку за собой в ручном режиме. Вся операция заняла доли секунды. Любой наблюдатель мог подумать, что это ему привиделось, настолько мгновенно было совершено действие, словно, кто-то невидимый махнул рукой перед глазами.
Вот в чем преуспели древние мудрецы-маразматики, и недавние психоаналитики со своими умственными выкрутасами – все предусмотрели и описали. Только, кто воочию поверит, что в их бредовых фантазиях больше реальности, чем яви в умах простого человека?
В случае, если бы побег не удался и беглеца уличили, фразы для реабилитации были заготовлены и тщательно продуманы, основываясь на умозаключениях тех же бредоаналитиков: «Здравствуйте! Я – президент. Шутка!..» – и милая, полусумасшедшая улыбка должна была покончить с недоразумением.
Все вышло настолько быстро, хватко, естественно, что любой экзаменующий преподаватель за хореографию движений и декларирование поставил бы не оценку, а изошел бы хвалой: «гениально!» Знать были задатки у Тройника к артистизму, ведь не каждому дано дурить толпы людей, выставляя себя президентом. Ведь надо было представлять себя не глупее и не умнее известной персоны, портреты и реплики которой были расклеены на плакатах по всей стране. И за спиной самого последнего в ранге чиновничьей братии висел портрет руководителя страны со строгим выражением лица и знаками невероятных заслуг воплощенных в ордена и медали, оттягивающих борт пиджака своим весом. И чем выше чиновник был рангом, тем более строго смотрела упомянутая персона с портрета за его спиной.
Напрасно художник на холсте изобразил президента во всей строгости и при гроздьях регалий. Возможно, воображение подвело, а скорее всего, – потребовали заказчики. Заказчики были грозны и склонны к шулерству: старались всеми правдами и неправдами не платить деньги за выполненную работу. Тут уж художник пригрозил, что уберет все ордена и медали с груди всемогущего правителя, и обещанное пришлось отдать.
Президент в присутствии публики старался держаться просто, и даже шутить по возможности. И на груди его скромно скучала одинокая звезда «Героя». Скромность украшает даже президента – похоже, эту фразу выдумал придворный чинуша, чтобы польстить своему хозяину, и это ему удалось. Виват скромности, которая удосужилась спрятаться в пиджаке и оттуда время от времени высовываться. И художнику, тоже, слава… А так же педагогам, работающим над имиджем моральным, эстетичным… президента. Из «кое-что и сбоку бантик» вылепить манящую блеском конфетку – редкому умельцу по силам. И, если ещё, создать для царствующей персоны имидж отважного героя, ученого мудреца, отца и учителя нации, то как после этого неучтивому народу не поклониться в ноги свято величавому образу. Даже как-то неприлично не петь аллилуйю и не восхвалять благодетеля своего со всем умиленным народом.
Менталитет троечника опирается на то, что из множества предметов, изучаемых в учебных заведениях, большинство никогда в жизни не пригодятся. А если так, то и учить их не надо. Менталитет отличника отличается кардинально: надо учить всё, – а вдруг пригодится? Никогда не знаешь, что в жизни понадобится, а что пройдет стороной. Но выигрывает тот, кто за счет объема и глубины знаний, лучше ориентируется в окружающем мире. …У Николая в кармане была заготовлена вязальная спица, изогнутая буквой «П». Он знал, куда надо её втыкнуть, чтобы электрическая цепь замкнулась (или же отжать язычок замка) и багажник открылся. Всегда лучше, если ты управляешь, а не тобой; когда ты выбираешь, а не тебя…
Разместившись в темном «сундуке» по возможности удобней, Николай с трепетом дождался, пока некто занял место пассажира и машина тронулась. Городской шум непривычно радостно щекотал душу, несмотря на стиснутое в темноте багажника тело. Автомобиль начальника тайной полиции был замаскирован под машину связи. Синяя полоса с текстом на дверях, кратким, деловым: «Спецпромсвязь», – подтверждала строгую серьезность службы пассажиров, одновременно своим названием затуманивала мозги любознательной публике.
Машина вечно блуждала по городу, словно дворняга, выискивая добычу. Обычно её маршрут пересекался с кортежами президента и прочих высоких (не ростом, и даже не умом, прости мя… господи) государственных персон. Но почти всегда, по служебной надобности, она парковалась возле здания министерства тайной полиции или же рядом, за углом, на неприметной стоянке не менее важного министерства внутренних дел. Николай знал это. Мелькавшую в имении машину, он часто наблюдал именно в этих местах, проезжая на президентской машине по городу в роли главы государства. Он был наблюдателен. И когда представлялся случай созерцать начальника тайной полиции в самых невероятных местах, всегда точно примечал, по манере держаться и по неуловимым оттенкам преломления воздуха рядом, разговаривает ли Тайник со своей служащей; со служащей, но вовсе не о работе или же с женой о бытовых радостях. С женой, правда, случая не было…
Машина остановилась, похоже, на светофоре. Рядом шумело необъяснимыми звуками, шуршало, а время от времени повизгивало. Неустрашим для создателя выстроенный кругом мир. А вот для прочих – как придётся. Дух захватывает иногда оттого, что слышишь, но не видишь… чувствуешь, но не понимаешь… догадываешься, но доказать не можешь.
Ждать было рискованно: Николай применил заготовленную вязальную спицу, крышка багажника едва успела приоткрыться, как героический третий номер двойника президента выскользнул наружу ещё быстрее, чем проник вовнутрь, и встрепенулся, словно рыба трепыхающаяся на берегу, перед которой появился шанс пробраться к морю. Он ехидно улыбнулся, готовясь одновременно, как к возможному разоблачению, так и к манящей прелестями свободе.
С тыла повеяло чудом. За рулем следующей за ними машины находилась улыбчивая симпатичная девушка, не скрывающая посетившие её чувства при виде взъерошенного мужчины, выскочившего из багажника передней машины. Николай не только распатлал волосы на голове руками, чтобы его, известное всей стране лицо, не признали, но и успел нацепить на верхнюю губу заготовленные предусмотрительно тонкие усики.
Заметив такое предрасположение судьбы, двойник президента не стал раздумывать над поиском интеллигентных доводов в оправдание, а нагло дернул ручку двери оказавшейся перед ним машины и впорхнул, как кузнечик на переднее сиденье.
ebooksa