— Ну и пусть! Твой вид и твой запах отражают твою истинную сущность — гнилую и грязную!
Я закрываю руками лицо.
— Это ты писала? — спрашивает вдруг Хранитель.
Он достаёт из кожаной папки полоску бумаги и показывает мне.
Я узнаю свою записку, в которой сообщила о планах его убийства и отравления колодцев, и молча киваю.
— Напиши что-нибудь!
Подхожу к столу. Хранитель даёт мне перо и кладёт передо мной лист бумаги.
— Что написать? — спрашиваю я.
— Неважно!
Обмакиваю перо в чернильницу и держу его перед собой, пока на лист не скатывается самая настоящая клякса.
— Я не знаю, что писать!
— Напиши, что ты Яра из Раудана!
Я не Яра, — пишу я.
Арлинд качает головой.
— Ещё пиши!
Раудан — превыше всего, — пишу я. И ставлю в конце знак вопроса.
А потом перечёркиваю слово "Раудан" и пишу сверху "Арокайя".
Руки Хранителя сжимаются в кулаки, а лицо покрывается красными пятнами гнева.
Ели бы он мог, он бы, наверное, уничтожил меня своим взглядом. Кажется, я зацепила его больное место.
Он отходит к окну и застывает, глядя куда-то вдаль. Я молча стою и жду.