Приходит время гнать стадо в деревню. Я спокойно шагаю рядом с пастушком. Знаю, что выгляжу, как самый обычный рауданец. Не нищий, но и не богатый.
Входя в дом, едва не стукаюсь головой о дверной косяк. Двери здесь низкие. Так принято из-за более холодного климата, чтобы поменьше выпускать из помещения прогретый воздух.
Бедно, но чисто. Меня приветствует очень пожилая супружеская чета. Любопытство, радушие. Ни лжи, ни агрессии нет. Это хорошо.
Старушка хлопочет по хозяйству, накрывая на стол. Вскоре в дом входят супруги помоложе вместе с молодым парнем, похоже, старшим братом пастушка.
Страх и досада. Я почтительно кланяюсь и достаю несколько медных монет. Считываю лёгкую радость и облегчение, но беспокойство всё равно остаётся.
— Смотрящий знает уже? — спрашивает отец пастушка.
— Не ходили ещё, — отвечает тот.
Мужчина велит старшему сыну проводить меня к дому начальства.
— Ещё деньги есть? — спрашивает он меня.
Достаю ещё немного меди.
— Хватит с него двух! — говорит он.
Визит к смотрящему проходит спокойно. Его даже дома не оказалось. Старый дед, видимо, его отец, берёт деньги и говорит, что мне можно остаться на ночлег.
Возвращаемся и садимся за стол. Похлёбка из овощей, простой грубый хлеб. Это Раудан. Пастушок уже рассказывал мне, что молоко они сами редко пьют. Делают из него сыр на продажу, чтобы было чем заплатить подати.
Старики явно рады зашедшему гостю. Им хочется поговорить. Я внимательно слушаю. Они начинают откровенничать. Мой дар целительницы душ располагает к таким вещам.
— Мы-то ещё успели другую жизнь застать, — говорит старушка. — Податей таких не было. Да и стражники не наглели.
— Ещё при прошлом короле можно было что-то изменить, — продолжает её супруг. — Но теперь они обложили нас со всех сторон. Взять хоть детей. Если так посмотреть, школа, ученье — великое благо. Но они и это умудрились вывернуть не туда. Люди боятся собственных детей! Не дай Двуединый произнести в их присутствии что-нибудь крамольное. Могут и донести. Их этому прямо в школе учат.
Родители пастушка неодобрительно косятся на стариков.
— Люди у нас дурные, — произносит старушка. — Друг друга поедом едят, а начальству сапоги целуют. Вместо того, чтобы вилами кое-кого…
В воздухе разлит страх. Я обвожу всех спокойным ободряющим взглядом.
— Вставать завтра рано, — говорит хозяин.