— Я думаю, мы договоримся. Итак, вам — Регентство…
— Да, Ваше Величество. Опека над моей собственной родной внучкой, что сейчас заперта в ядовитых когтях Юлианы.
— Мы освободим невинного ребенка — столь благое дело точно угодно Творцу.
— А еще мой сын… — медово поет герцог, которому мало внучки-императрицы. Нужно еще и личную власть. — Он и бедняжка Зоя давно любят друг друга…
— Надеюсь, не тот, что кардинал? — Элгэ иронию в голосе Виктора всё же уловила, а вот его собеседник — вовсе не обязательно. Вдруг он не настолько знает эвитанский?
Интересно, точно ли его не знают соглядатаи, что наверняка где-нибудь притаились. Иногда отпустить слуг — мало.
И если эту тайную нишу обнаружила Элгэ, сколько таких еще известно местным?
И ей самой дико жаль маленькую императрицу Викторию. Но почему-то кажется, что в руках родного деда ей будет ничуть не лучше, чем с неродной мачехой. Все они тут, вокруг вожделенного трона, одной краской крашены. Пурпурной.
— Нет, у меня двое сыновей, Ваше Величество. Я говорю сейчас о младшем…
— Один любит церковь, другой — принцессу?
— Да, младшую сестру несчастного, замученного Константина.
— Я подумаю, — напыщенно пообещал Виктор.
Маршал Анри Тенмар, где ты? Элгэ Илладэн давно послала бы тебе сотню тайных писем, будь при ней хоть одна верная душа.
3
— Старый мерзавец! Он вообще соображает, с кем говорит? «Несчастный Константин», «несчастная Зоя»! Законные наследники, чтоб им! Родные дети Паука Иоанна Кантизина!
На сей раз Элгэ могла ничего не подслушивать. Валериана Мальзери на переговоры с Мидантией не взяли. Виктор решил, что «родственник» полезнее в Лютене. А в его отсутствие в трудной ситуации в конфидентки снова годится даже Элгэ. Остальные-то пригодны еще меньше.
Дворцовые покои для Виктора Вальданэ — слишком тесны. Как для льва — клетка. Даже если лев никогда в глаза не видел настоящих джунглей. Как и диких сородичей.
— Виктор, успокойся, — устало проронила Элгэ.
Черная мидантийская ночь за витражным окном, черная ярость Виктора кипит и клокочет. Черные планы его новых сообщников известны в подробностях. И черная тоска в сердце Элгэ вгрызается ядовитыми клыками. Всё глубже и глубже.
— Успокоиться? Это я,