— Да, у паренька определенно талант. Хотя пареньком его уже не назовешь: больше подходит мужчина или вовсе настоящий воин. В любом случае, он не промах, но и вы ему здорово помогли, Ваше Величество, — советник покрутил очки в руке. — Домашний отпуск, который вы ему устроили, пошел на пользу: Добрыня Добрынин набрался сил и сразу после этого убил еще одного должника.
— Если так пойдет и дальше, то молодой Добрынин станет превосходным бойцом и, думаю, славно послужит интересам нашей Империи, — заключил Петр Александрович, положив документ на стол и поднявшись с места.
— Если выживет, государь, — кашлянул в кулак Глеб Михайлович.
Император сузил глаза, глянув на него, но промолчал. Он закинул руки за спину и принялся прогуливаться по просторному помещению, погрузившись в раздумья. Его уже не так волновали денежные вопросы, сколько настроения жителей империи. Вчера от разведчиков поступила информация о волнениях в умах подданных. Очень многим совсем не по душе пришлись последние реформы Петра Александровича. Причем простых крестьян и горожан как раз все устраивало, а недовольство исходило от людей из высшего света, аристократов. А ведь он всего лишь при создании этих реформ руководствовался желанием дать больше прав и свобод людям, снизить налоги в казну и цены на продукты.
Однако по этим самым реформам аристократы платили бы больше. Император считал это справедливым, ведь у многих из них есть на то средства, и они не станут от этого более ущемленными.
— Государь, не желаете ли отведать чая с угощениями? — отвлекла его от дум красивая черноволосая служанка, замершая перед ним в поклоне с тяжелым подносом в руках.
— Нет, благодарю, немного позже, — Петр Александрович вежливо отказался и, прошагав еще немного, уселся на каменную лавку.
Слушая журчание воды, он сжал руку в кулак и насупил брови. Император считал, что многие из тех аристократов, которые любят кричать на каждом углу о своих заслугах перед Империей, должны бы и налоги платить побольше. Их положение это позволяет, но они платят сущие копейки наравне с простолюдинами. Император не видел в этом никакой справедливости.
Похоже, его постигла та же судьба, что и всех правителей до него. Так было всегда: и в Древнем Риме, и на Руси до того, как она стала Империей. Стоило только дать привилегии одним, как другие тут же начинали возмущаться. В итоге бунты охватывали целые города, а порой и государства.
Петр Александрович понимал: нельзя сразу угодить абсолютно всем. Но перемены нужны, ведь в этом суть любого развития и прогресса. Это как плыть на лодке с веслом: сначала ты опускаешь весло в одну сторону, принимая сторону одного направления в политике и экономике, а потом в другую, чтобы взять что-то хорошее от другого направления. Только так можно продвигаться постепенно вперед к своей цели.
Возможно, поэтому жизнь называют вечной погоней, и в ней очень важно сохранять баланс: отклонился вправо, то клонись тут же влево. И тогда, может быть, настигнешь берега, где уже сможешь твердо стоять на ногах.
— Ваше Императорское Величество, — махнул рукой советник издали, позволивший до этого государю пройтись в одиночестве, так как тот не любил, когда рядом постоянно кто-то говорит и мешает мыслить. — Только что наш тайный агент доставил полный список!
Петр Александрович молча кивнул и дождался, когда ему поднесут его. Сосредоточенно пробегая по фамилиям и титулам, он сразу подметил обладая на редкость хорошей памятью, что среди недовольных реформами аристократов довольно много должников Рода Добрыниных.
Император смекнул: у них с Добрыниным есть общие недруги. И чтобы пустить реформы в полный ход, нужно отвлечь внимание недовольных аристократов на молодого Добрынина.
Думая об этом, Петру Александровичу, и правда, было жаль парня, но, судя по его выходкам, тот явно не прочь повоевать.
— Глеб Михайлович, в связи с последними событиями, — вкрадчиво начал император, — почему у меня до сих пор нет личного дела Добрыни Добрынина? Я хочу знать всё об этом типе: от его хобби до полного круга общения.
— Я понял, государь, — советник учтиво поклонился и, пятясь, направился к выходу, не смея повернуться к императору спиной.
А тот подумал, что если всё пойдет по плану, то ему удастся не только проредить ряды недовольных реформами аристократов, но и надежно закрепить эти реформы.
— Тютчев, подойдите! — прикрикнул император, поманив пальцем в перстнях секретаря с выдающимся носом.
Тютчев мигом перестал стучать по клавишам, поднялся и зашагал в своем скучном фраке к императору. Встав перед ним, он тихо, но четко отчеканил: