– Да, – с грустью сказал он, – я помню тот вечер. Как мы танцевали и смеялись. Весь остальной мир для нас не существовал. Я вижу здесь манекены не потому, что не хочу их помнить, а потому что эти люди не имели для меня в тот момент никакого значения.
Дэвид протянул руку и слегка коснулся плеча Линды, чтобы оживить их танец. Медленно-медленно они начали оживать. Каждое последующее движение становилось чуть быстрее предыдущего, пока ход времени не пришел в нормальное русло. Юный Дэвид, склонившись чуть ближе, что-то сказал на ухо Линде, и она весело рассмеялась. Конечно, он тоже рассмеялся, но не от собственных слов, а от того, что они ей понравились.
Мистер Розен обошел танцующую пару и сел от них в паре метров на ступеньки, ведущие на сцену. Какое-то время он просто молча следил за ними, поскольку ему оказалось приятно окунуться в атмосферу того далекого вечера, но нужно было двигаться дальше. Во всем зале погас свет, и только один прожектор продолжал светить точно на юных Дэвида и Линду.
– Когда бал подошел к концу, я проводил Линду, – кроме мистера Розена в зале не было других людей, если не считать образы прошлого, но он все равно продолжал говорить вслух. – И, должен признаться, у меня был план: на прощанье я хотел поцеловать ее в губы. Да, да и еще раз да! Я был в нее влюблен. Поначалу мы действительно просто дружили, но с каждым новым днем я понимал, что дело здесь уже не только в дружбе. Набраться храбрости удалось только к выпускному балу, и это для меня было подвигом. Мы не спеша прошлись по тихим улочкам города прямиком к ее дому. Остановились возле крыльца, перекинулись парой фраз, вроде «Пока-пока и доброй ночи», и тут я потянулся, чтобы ее поцеловать, а в ответ она отстранилась и удивленно посмотрела на меня.
По левую руку от мистера Розена вспыхнул еще один прожектор, в свете которого стояли Дэвид и Линда.
– Ты чего? – испуганно спросила девушка.
– Я, – Дэвид тотчас запнулся, – я думал. То есть я хотел. Нет, не так. Ты мне очень нравишься.
– Дэвид, ты мне тоже нравишься, но мы ведь друзья.
– А разве не может быть чего-то больше?
– И она убежала, – сказал мистер Розен в ту секунду, когда Линда, не произнеся больше ни слова, взбежала вверх по ступенькам и исчезла за входной дверью. – Я чувствовал себя уничтоженным, ненужным. Мне хотелось забыть то, что я сделал, словно в этом было нечто постыдное. Но ведь на самом деле это не так. Я просто проявил свои чувства и не получил того, чего ожидал. Линда тоже не виновата, ведь она не обязана была меня любить. А убежала она, потому что испугалась и не знала, как правильно реагировать. В тот самый вечер пришел конец нашей дружбе. Глупо, да? Мы оба боялись встретиться, так как нам было стыдно. Мне за чувства, а ей за реакцию. И так постепенно отвыкли от того, что когда-то были друзьями, и стали всего лишь знакомыми Дэвидом и Линдой, которые осенью поступили в разные университеты и уехали из родного города. Именно это я и не хотел вспоминать.
– Дэвид, – голос Леонарда прозвучал совсем рядом.
Мистер Розен вновь стоял в кафе «Приют Джона Данна». За окном было темно, но то и дело появлялись прохожие в свете фонарных столбов, а от тварей и Великана не осталось и следа. Стекла и посуда на удивление оказались целы и невредимы, словно ничего вовсе и не происходило. Леонард спрятал ружье и вернулся за барную стойку, чтобы до блеска натереть ее гладкую поверхность.
– К сожалению, я вспомнил кое-что еще. Когда мы сейчас прощались у ее дома, – продолжил Дэвид, – она сказала, что боится и не хочет вспоминать причину, по которой оказалась в Толимане, а дело в том, что я ее знаю, так как спустя годы после нашего последнего разговора интересовался тем, как сложилась ее жизнь. У меня даже были мысли навестить ее, чтобы поддержать, но я так и не нашел в себе смелости.
– И что же за причина?
– Главное состоит не в этом, а в том, что я ее знаю, хотя и не должен. И ради уважения к Линде мне нужно ее забыть, ведь она мне сказала: «Я хочу, чтобы эта история так и не была рассказана». Это ее право и выбор.
– И ты видишь, в чем между вами разница? – Леонард перекинул полотенце через плечо и, облокотившись на стойку, посмотрел на Дэвида, слегка прищурив глаза.
– Ты говоришь, как учитель на зачете, который пытается узнать очевидный для него ответ на вопрос.
– Не совсем, – в ответ он лишь покачал головой.
– Да, знаю. У нас с Линдой противоположные цели пребывания в Толимане: она здесь для того, чтобы забыть, а я для того, чтобы вспомнить. Именно поэтому ее тайна и останется только со мной.
– Ты делаешь успехи, – признался Леонард. – Небольшие, но все же.