Кони

У Писемского, на Басманной и на Пресне, он бывал раз в две недели вместе с Куликовым и Кирпичниковым: «Вечер тянулся часто довольно скучно, так как большинство играло в карты, но рано подававшийся ужин вознаграждал за эту скуку, и мы жадно внимали интереснейшим рассказам и воспоминаниям хозяина и его обычных посетителей — А. Н. Островского и скульптора Рамазанова — и поучительным спорам между ними. Последние часто касались Шекспира, значение и смысл произведений которого выяснялись при этом всесторонне».

Кони уже закончил учебу, когда в августе 1865 года у себя на даче под Москвой (в Давыдовне) Писемский читал ему и Куликову новую драму «Бывые соколы». Чтение произвело на молодых людей неизгладимое впечатление — и трагизмом сюжета драмы и «яркими, до грубости реальными, красками. В этой драме был соединен и, так сказать, скован воедино тяжкий и неизбежный рок античной трагедии с мрачными проявлениями русской жизни, выросшей на почве крепостного права».

Последовавшее затем вечернее чаепитие было омрачено приверженностью Алексея Феофилактовича к рюмке. На упреки Кони и Куликова помрачневший писатель сказал:

«Не могу я спать без этого. Они — вот те, о ком я вам читал, не дают мне спать. Стоят вокруг меня и предо мной всю ночь и смотрят на меня, — и живут и не дают мне заснуть!»

С горьким чувством обиды за погибающий талант уходил в тот вечер Кони от писателя…

Среди людей, с которыми близко общался Анатолий в свои студенческие годы, были композитор Алексей Николаевич Верстовский, автор музыки к опере «Аскольдова могила» и популярного романса «Черная шаль», знаменитый актер Малого театра Михаил Семенович Щепкин, в доме которого Кони познакомился со многими известными артистами разных поколений.

…В студенческую аудиторию, чуть прихрамывая, входит мужчина в узеньком вицмундире, фалды которого при каждом шаге качаются из стороны в сторону, как маятник. Он занимает место на кафедре и, окинув добродушным взглядом студентов, произносит:

— Ну что такое родовой быт? — И, улыбнувшись, добавляет: — Черт ли в нем?.. Посмотрим-ка на размеры судной виры по уставу детей Ярослава и увидим, что полагалось, когда кто кому съездит в рожу. Это будет серьезнее пустых разговоров о родовом быте.

Студенты уже догадываются, что профессор истории русского права Иван Дмитриевич Беляев «пустил стрелу» в С. М. Соловьева, написавшего серьезное исследование о родовом быте.

— Что такое исследование профессора Соловьева? — добавлял Беляев. — Не что иное, как следственное дело о русской истории…

Так вспоминал Анатолий Федорович об одном из университетских профессоров, лекции которого носили довольно «усыпительный характер».

Кони оставил о своих учителях подробные и яркие воспоминания. «Незабвенный Никита» — профессор римского права Никита Иванович Крылов, Борис Николаевич Чичерин, Федор Михайлович Дмитриев, Василий Николаевич Лешков, Сергей Михайлович Соловьев, Сергей Иванович Баршев — в записках Кони мы видим этих колоритных ученых с их достоинствами и недостатками, с их чудачествами, симпатиями и антипатиями… Это были люди различных взглядов и дарований, с непохожими судьбами. Константин Петрович Победоносцев, читавший курс гражданского судопроизводства, который записывал лишь один студент — старательный Анатолий Кони, — стал обер-прокурором синода, одним из самых влиятельных чиновников державы, а Борис Николаевич Чичерин, блестящий оратор и эрудит, умер в своем имении Караул в добровольном изгнании.

И. Д. Беляев и В. Н. Лешков, читавшие полицейское дело, были ярыми противниками реформ Петра Первого.

С большим удовольствием показал однажды Беляев своему студенту Кони лубочную картинку «Мыши кота погребают».

«— Вот ваш Петр! — торжествуя, воскликнул он, указывая на кота. — А вот эта мышь в сарафане, что пляшет, — Екатерина. Так вот какая ему цена в народе была за его переводы с немецкого, когда все это, и гораздо лучше, есть в Уложении царя Алексея Михайловича».

Но у молодого человека уже сложилось свое понимание личности Петра и его преобразований. И сам Петербург, в котором родился и провел детство Анатолий, — живое воплощение воли и гения его Строителя, — сыграл в этом не последнюю роль. Да еще Пушкин, перед которым Анатолий благоговел…

Он пришел в университет, имея если не сформировавшиеся еще окончательно, то тем не менее вполне определенные взгляды на многие проблемы, волновавшие современное ему общество. Сказалось влияние отца, некоторых учителей гимназии и, прежде всего, передовых представителей русской литературы. И его восприятие лекций университетских профессоров во многом зависело от того, насколько идеи, в них высказываемые, совпадали с его представлениями о тех или иных явлениях общественной жизни.

Борис Николаевич Чичерин[7], читавший студентам курсы государственного права и истории политических учений, стал одним из самых любимых профессоров Кони. Прошли годы, и между бывшими учителем и учеником возникли прочные дружеские отношения, скрепленные, кроме близости идейных позиций, еще и душевной близостью. Эта дружба прекратилась лишь со смертью Чичерина в 1904 году.

Истинная любовь «к родине и к науке, исполненная в неустанном деле и в горячем слове непоколебимого уважения к человеческой личности», — вот что привлекло Кони к Чичерину и определило на долгие годы его отношения с бывшим университетским профессором.

Человек глубоко образованный, поклонник Грановского, сторонник конституционной монархии, Чичерин был юристом, историком, философом-идеалистом. Его обширная образованность, сжатость и изящество изложения своего предмета с университетской кафедры подкупали студентов, но призыв к аполитичности, к уважению существующего закона и его исторических основ, прозвучавший во вступительной лекции профессора во время студенческих волнений 1861 года, вызвал враждебное отношение части студентов и обвинения в ретроградстве и консерватизме. Кони этих обвинений не разделял.