Война после войны

— Вот за что я вас люблю, так это за то, что вы, как сами говорите, без тормозов. Ладно, Степаныч, он у нас живая легенда, ему простительно. Недавно Сава отчудил. Пинками гнал по коридору второго этажа первого секретаря обкома партии попытавшегося пропихнуть на острова своего сына.

Как оказалось Сава в гневе Степанычу ничем не уступает, а удержать его просто не успели. Секретарь мордой лица пересчитал все ступеньки на лестнице. Отбитые навсегда бейцы, искорёженный нос и выбитые зубы. Охрана и водитель секретаря в госпитале. Сломанные руки, ноги и рёбра, отбитые внутренности и сотрясение мозгов. Двое охранников даже за оружие схватиться не успели, а водитель головой разбил боковое стекло в своей машине. Тихий скромный незаметный человек, а ногами машет как вертолёт на испытательном стенде. — Смирнов опять засмеялся и продолжил.

— Хотели ему по политической статье навесить, нашлись у секретаря дружки. Только хуже сделали. После происшествия с участием Степаныча, в соседней комнате посадили двоих сотрудников из партийного контроля и стенографиста. Секретарь после больницы вылетел из партии, сын сел, дружки простились с работой и теперь устраиваются дворниками. После такого скандала это максимум, куда их возьмут.

Вообще эта инициатива Степаныча с выборочной прослушкой и отделом партийного контроля здорово помогает. Она уже столько пользы принесла, что впору Степанычу третьего Героя давать, можно и Социалистического Труда. — Смирнов опять жизнерадостно захохотал. Мы поддержали.

Степаныч это да! Мне до него далеко. Мало того, что пиротехнический хулиган, так ещё и со светлой головой и изумительным характером. Все, кто его знает от него в восторге. За войну он перезнакомился с огромным количеством людей, сильно подрос в звании, но остался прежним сапёрным майором с душой нараспашку.

Ввалил Степаныч члену Центрального Комитета Партии, пришедшему требовать проведения собственного отпуска на островах со всеми своими домочадцами. Причем ввалил так, что это даже на улице увидели, так как кабинет Степаныча на первом этаже, а отделение «Лерман Центра» по реабилитации инвалидов находится в самом центре Москвы.

Так что, то, как разъярённый беспартийный Степаныч гоняет члена ЦК партии, видела, туева хуча народа. Степаныча тогда Сава и двое его сотрудников втроём держали, а он волок их за собой по улице вслед за моментально научившимся бегать и растерявшим всю свою спесь старейшим членом партии. Вдогонку представителю центрального комитета неслись объяснения Степаныча, на каком месте он вертел конкретного члена партии и всех остальных членов партии, вместе взятых посмевших прийти к нему с такими требованиями.

Через полчаса Степаныч накативший с друзьями полстакана водки прямо в коридоре, обыденно занюхавший рукавом, и на привычном всем языке объяснивший охреневшим зрителям своё отношение к данному событию, на глазах у этой же туевой хучи людей, то есть с полностью открытой дверью кабинета, спокойно принимал инвалидов. Просмотрев подготовленные документы, он тут же выписал несколько путёвок в «Центр» безногим и безруким беспартийным мужикам.

С тех пор авторитет Степаныча в народе неприкасаем. Его, правда, пытались прессовать, но без особенного энтузиазма. Не тот случай. Степаныч не только это отделение возглавляет, отделение в основном «Сава» курирует. Степаныч был в комиссии ГКО по вооружению и лично знает и Сталина, и Ворошилова, и Берию, и Абакумова, а главное они знают его.

С инициативой создания отдела партийного контроля при управлении спецопераций Степаныч выходил лично на Сталина через Смирнова. Набор в партийный контроль проходил из числа сотрудников СМЕРШ через Малышева и инвалидов через Степаныча. Сейчас это одна из самых грозных контор в стране и самая справедливая. Количество оборзевших сотрудников НКВД, работников торговли и партийных чиновников, сменивших работу в результате общения с отделом парт контроля, исчисляется десятками тысяч.

Чем сейчас занимается Степаныч, ставший в этом мире дважды Героем, генерал-лейтенантом и депутатом Верховного Совета СССР я не сильно интересовался, но вряд ли ерундой, потому что охраняют его так же, как и членов ЦК и люди из того же управления охраны.

Впрочем, сейчас охрана намного лучше. После того случая охраной Степаныча, Мишиков и ещё некоторых людей занимается спецполк под командованием Багги, при управлении Малышева, а Лето командует дивизией быстрого реагирования того же управления.

Подождав пока двое шустрых десантников, замоют кровавые следы, густо заляпавшие кают-компанию, мы разместились за столом, и Смирнов опять взял слово.

— Это Лето с Багги никому едальник не начистили? — Выделяя каждое слово повторил за мной Смирнов с вопросительной интонацией.

— Про этих вообще ничего мне не говори. — Мстительно-мечтательно улыбаясь, сквозь зубы процедил Смирнов. Честно говоря, я в первый раз в жизни увидел такое сочетание эмоций на лице человека.

— Добавил ты мне Командир забот. Откуда они только такие вылезли? Глядя на них, полстраны ногами размахивать научилось. Мало мне головной боли. Что ни месяц то сюрприз, а то и не один. Замполиты в дивизии Лето вообще не приживаются. То в госпиталь вылетают, то на инвалидность, то ещё куда подальше.

У него же все с парашютом прыгают и во рвы с горящей нефтью — писари, старшины, новобранцы и генерал следом за ними. Сам со своими бойцами тренируется. За любого своего солдата, даже бывшего, кому угодно голову оторвёт. Бывали уже случаи, когда приезжал к своим раненым и демобилизованным бойцам и прямо на месте разбирался. Сколько раз этих отморозков арестовать хотели, я уже со счёта сбился. В НКВД их до трясучки боятся. Берия с Абакумовым по ним отдельные приказы отдали не перечить им ни в чём. Впервые в жизни одновременно, как договорились.

В десантные дивизии Багги с Лето людей отбирали лично, по каким-то своим критериям. Прошлое человека не учитывается ими вообще. Брали и уголовников, и политзаключённых, и штрафников, и бывших пленных. Людей забирали прямо из следственных отделов НКВД и СМЕРШ. Возражавшим им сотрудникам тут же предлагалось место в подразделении, на отказавшегося сразу же писался рапорт как на труса и изменника Родины. В то же время к сотрудникам НКВД и замполитам внутри своего подразделения относятся как к своим бойцам.

Во всех десантах участвовали лично. Командир одной из разведрот в дивизии Лето бывший вор, отсидевший больше десяти лет. Командир одного из полков пленный подполковник, сбежавший из немецкого лагеря смерти и взятый у нас за измену Родине. Перед десантом Лето с Багги приехали прямо в следственное управление СМЕРШ и забрали оттуда всех добровольцев, а подполковника сразу поставили командовать этими добровольцами.

Начальник следственного управления потерял дар речи и чуть не поседел. Багги и ему предложил поучаствовать в десанте, а Лето под шумок забрал из управления комендантский взвод, исполняющий приговоры. После того случая им ни разу не возражали, но команды исполнителей приговоров они забирали в десанты всегда.