Сдал хозяйство вместе с должностью Александр Васильевич только после войны, и в 1945 году поступил учиться в Московский институт стали. Там его практический опыт быстро оценили. Десять лет - с 1947-го по 1957-й год Александр Крупин был заместителем директора Московского института стали имени Сталина по административно-хозяйственной работе. Это при том, что закончил институт он только в 1953 году. Опять - восемь лет учебы.
Впоследствии – крупный специалист в области пластической деформации тугоплавких, редких металлов и композиционных материалов, доктор технических наук, профессор и заведующий кафедрой обработки металлов давлением Московского института стали. Лауреат Государственной премии СССР (1983 г.) Премии Совета Министров СССР (1981 г.), заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1977 г.).
Да что далеко ходить? Нынешнего проректора по развитию имущественного комплекса НИТУ «МИСиС» зовут Олег Дмитриевич Абросимов.
Уже не вспомню, что я искал, но, просматривая подшивку университетской многотиражки «Сталь» за 1987 год, я вдруг наткнулся на заметку «Мы сами – ритмы времени», поводом к написанию которой стало назначение четверокурсника Олега Абросимова заместителем декана по быту.
«Казус Завенягина» продолжает работать и столетие спустя…
Ректор
А теперь мы возвращаемся назад, в 1922 год, когда выбранный ректором Губкин и назначенный проректором Завенягин вытаскивали академию из грядущего небытия.
1922 год был самым трудным для Академии. 26 января 1922 года на Правлении МГА слушался вопрос о сокращении штатов Академии «в связи с трудным материальным положением». Тогда ограничились сокращением административно-хозяйственных служб. Но в марте дело дошло и до сокращения преподавателей – создана комиссия, которой поручено пересмотреть учебные планы, сократить число специальностей и после уточнения нагрузки сократить соответственно профессорско-преподавательский состав. В мае – новое сокращение.
В июле – очередной удар: стало известно, что ЦК ВС горнорабочих решил сократить средства, отпускаемые на Академию; кроме этого, он принял решение о ликвидации курсов и школ просветительной секции – то самое обучение рабочим специальностям буровых мастеров, горных десятников, литейных мастеров, горных рабочих и штейгеров, о которых я упоминал в главе о выборах ректора. И это нанесло бюджету Академии почти нокаутирующий удар.
В общем, как выжили – самим непонятно.
Но к концу года уже пошли первые деньги – не бюджетные, а заработанные.
Если Артемьев был человеком карьеры, то Губкин был человеком дела.
А это принципиально разные вещи.
Студенты при Губкине перестали митинговать и дискутировать, а отправились учиться горному делу самым что ни на есть настоящим образом – выполняя заказы реального сектора экономики.
О своей стратегии развития вуза он рассказывал на 10-летии МГА:
И действительно – работали все. Как я уже говорил, горняки составили проект разработки железорудных залежей в Курской губернии, геодезисты занимались нивелировкой и тахеометрической съемкой местности, отведенной под устройство «Международного Красного стадиона» и работами по нивелировке аллеи от Нескучного сада до Ленинских гор в Москве. Во второй половине 1920-х годов при горном факультете вообще хорошо развернулось проектное бюро, по заказам крупных трестов выполнявшее проекты оборудования и проходки рудников. Геологи в 23-24 годах под руководством академика А.Д. Архангельского делали ряд крупных проектов – больше всего на Курской магнитной аномалии, но также в Челябинске, Вятке, Брянске, Крыму и даже на Сахалине.
Но основные деньги, разумеется, давала нефтянка – практически треть всего бюджета Академии.
В 1924 году Губкин, наконец, исполнил свою давнюю мечту – пробил, наконец, масштабнейшее исследование главных нефтеносных районов страны.
ebooksa