На сей раз – в качестве доцента кафедры горной механики МГА, возглавляемой его учителем, академиком Михаилом Михайловичем Федоровым.
Я уже не буду подробно рассказывать про этого горняка-казака, сына потомка кошевого атамана Запорожской Сечи и дочери пластунского сотника, который стал одним из лучших горных инженеров Российской империи – а то я никогда не закончу. Просто полюбуйтесь на «конверт первого дня» с маркой, выпущенной непризнанной Донецкой народной республикой к 150-летию ученого.
Один из главных создателей российской горной науки оценил потенциал своего лучшего ученика еще во время учебы, поэтому все эти годы добивался возвращения Ильичева в академию.
Возлагаемые на него надежды доцент Ильичев оправдал с лихвой, уже через год, в 1930 году и 32-летнем возрасте заслужив профессорское звание. На виньетке первого выпуска горных инженеров шахтного строительства (и последнего выпуска горняков, сделанного Московской горной академией), они рядом - оба профессора, молодой и старый, учитель и ученик.
Через пару месяцев Московскую горную академию разделят на шесть самостоятельных вузов, и они станут профессорами Московского горного института. Через два года, в 1932 году академик Федоров переедет из Москвы в Киев, в Украинскую академию наук, оставив кафедру своему лучшему и любимому ученику. Кафедру «Горной механики» МГИ профессор, а позже академик Ильичев будет возглавлять несколько десятилетий, до последнего дня своей жизни.
Ильичев, еще в 1939 году избранный членом-корреспондентом АН СССР, был одним из крупнейших ученых-горняков Советского Союза. Более того – он оказался единственным из своего поколения, кто смог стать вровень с титанами отрасли, начинавшими еще до революции – Федоровым, Скочинским, Терпигоревым, Спиваковским и т.п.
Бывший «кухаркин сын» стал гордостью московской горной научной школы, и не случайно именно Ильичев, единственный из всех, получил орден Ленина при награждении, приуроченном к 20-летию Московской горной академии.
Все помнят, что профессор в сталинские времена – это если и не полубог, то что-то близкое к этому. Достаточно посмотреть фильмы того времени, чтобы убедиться - это был запредельно высокий статус: отдельная квартира в хорошем доме с высокими потолками, зарплата, позволяющая не задаваться вопросами быта вообще, регулярно вручаемые ордена, загранкомандировки на научные конгрессы, домработница, персональный водитель, вот это вот все…
Но мало кто задумывается, что от человека требовалось взамен за «вот это вот все». Меж тем элементарная логика подсказывает, что у любой красивой вещи есть изнанка, ничуть не уступающая по размерам лицевой стороне.
Что же было изнанкой у профессоров ведомственных вузов?
Дело в том, что тогда обязанности ученого вовсе не ограничивались необходимостью писать и публиковать научные работы. Ильичев, к примеру, оставил после себя свыше 40 научных работ, в том числе две монографии, ставшие классическими - «Рудничные подъемные машины» и «Рудничные пневматические установки».
- Сорок? – наверняка переспросит любой сегодняшний доцент. – Негусто. У меня и то втрое больше.
В том-то и дело, что статьи и монографии были тогда, условно говоря, побочным продуктом деятельности ученого - по крайней мере, в инженерных науках. Что же в таком случае было главным?
Экспертизы.
Почтенный профессор, если уж так сложилось, что ты лучше всех в стране шаришь в горном деле – не удивляйся, что тебе придется разбираться со всеми серьезными проблемами, возникающими на горных комбинатах, шахтах и рудниках во всей Стране Советов, от сахалинских копей до Шпицбергена. А если учесть, что годы активной деятельности профессора Ильичева совпали с периодом проектирования и строительства горных предприятий в первые сталинские пятилетки…
Только в 1938 году профессора Ильичева приглашали в качестве консультанта и эксперта Донуголь, Главуголь, Главруда, Главмедь, Главзолото и Гипрошахт. И такая жизнь - все годы второй и третьей пятилеток: собирайся, профессор, самолет ждет, лезь в шахту, разбирайся и вноси рекомендации.
И не забудьте про принцип ответственности, более чем актуальный в те годы. В любой момент могла прозвучать реплика: «Кто подписывал акт экспертизы? Ляпкин-Тяпкин подписывал?» - дальше вы в курсе.
Особенно тяжело было в войну. В конце 1941 года профессор Ильичев вместе с МГИ эвакуировался в Караганду, но уже в феврале 1942 года его выдернули из эвакуации. Приказом наркома угольной промышленности СССР профессор Ильичев и профессор Спиваковский были откомандированы на работу по восстановлению шахт Подмосковного бассейна.
Дело в том, что после освобождения Подмосковного угольного бассейна выяснилось, что за три недели оккупации нацисты успели практически полностью его уничтожить: 68 из 72 шахт были затоплены, стволы взорваны, механическое оборудование разрушено. С учетом того, что Донбасс был оккупирован, значение угля, добываемого на шахтах Подмосковья, возрастало многократно – особенно для обеспечения жизнедеятельности Москвы.
Что это значит? Это значит, что шахты Подмосковного угольного бассейна должны были быть введены в строй в максимально короткое время. Кровь из носу, тушкой, чучелом – но введены.
ebooksa