— Ну, там двести три, — поправился Толик. — Вдруг комиссия.
— Зачем двести миллионов?!
— Двести три, — поправил Максим, с интересом рассматривая карточку и даже колупнув ее ногтем за край магнитной ленты (тут сердце прихватило сразу у всех).
— Она невкусная, — заявил дядя Коля и тут же поймал осуждающий взгляд Михаила. — Вы просто его не знаете, — поспешил он оправдаться.
— Так, подождите, — схватился Михаил за голову. — Это розыгрыш, да? Не может быть… вот так… чтобы в «газели»… И столько…
Судя по невозмутимому виду гостей — могло. И это пугало.
— Двести миллионов — на соревнования, — успокаивающе погладил отца по руке Максим. — Ну а на сдачу я еще пластилин Федору обещал.
— Какие соревнования? — пришло время удивляться Николаю Ивановичу и ребятам.
— Да там дело верное, — отмахнулся Максим, закидывая карту в карман рубашки. — Пара туров, и алюминиевый завод дают.
— А мы? — вскинулись ребята.
— Там команда только из одной школы, — виновато пожал тот плечами. — Я бы вас в первую очередь позвал.
— А вам вообще — в университет поступать! — гаркнул им в ухо Николай. — Никаких соревнований! Вон машины проверьте, выезжать скоро.
— Максим, — заикнулся было папа Михаил, судя по серьезному виду, явно собиравшийся сказать примерно то же самое.
— Обсудим чуть позже? — с просительной интонацией заглянул ему в глаза Николай Иванович, скосил взгляд на бывшего воспитанника и легонько кивнул, подтверждая тему беседы.
— А вы Машка не привезли? — поспешил сменить тему Максим, двинувшись к дому.
— Гхм, — смутился Николай. — Понимаешь, какое дело…
Беседа как-то сразу заглохла, сменилась тягостной паузой.
— После того как ты уехал… Через неделю, наверное… Машк вышел погулять — надолго, как обычно. Такое с ним часто бывало, верно?
Максим прикрыл глаза.
— А потом не вернулся, — с некой растерянностью завершил дядя Коля.