Рай для грешников,

22
18
20
22
24
26
28
30

Что-то я забыл. Ах да, от респиратора и записки избавиться, в клочки её. И вон туда, под первый саван.

Шорох наверху – я облился холодным потом. Кто это может быть? Ворона? Конечно, ворона, кто же ещё. Какое гадкое чувство, будто кто следит за мной. Да нет, просто нервы.

Бледный свет луны вырвал чёрные силуэты – как из-под земли выросли. Стоят возле большого мешка, и среди них старые знакомые. Сутулый мужик, рядом Лумумба, на сей раз без дурацких очков; и ещё трое. До чего мерзко, когда в темноте окружает свора душегубов.

Лумумба и незнакомый бородач взяли меня в клещи. Ноги враз отяжелели.

– А кто это к нам пришёл? – сутулый нагло смотрит в глаза; похоже, он тут главный.

– Да это же Доктор, – сказал бородач.

– Не, Артемон, попутал ты. Доктор Пиздюлькин у нас был зимой, – вступил плешивый пузан. – Янычар ему шею сломал, с одного удара.

– Это Доцент, – сверкнул белыми зубами Лумумба. – Тогда рашенбаксами был нехило заряжен, откупился от сотника.

– А может, и нам забашляет? – спросил пузан.

Я чуть коснулся куртки, незаметно расстегнул верхнюю пуговицу.

– Чего тут рыскаешь? – спросил сутулый. – Похоже, тебе здесь понравилось? Только сейчас ночь, мила дочь, никакой янычар тебе не поможет. Воды в рот набрал, темнило? Отвечай, когда спрашивают.

Ноги дрожали, но я держался.

– Из-за вас я сюда пришёл, – взглянул в глаза главному.

– Cоскучился? – улыбнулся он.

– В тот раз такой жути нагнали, я чуть психом не стал. Ночами не сплю, руки вон трясутся, – выставил правую руку, другой тронул вторую пуговицу.

– И что, тебе не хватило? – сутулый бросил цепкий взгляд на мою левую руку. – Ваньку-то не валяй, говори, чего тихаришь?

– Что делаю? То, что доктор прописал.

– Какой доктор? Пиздюлькин, которому шею сломали?

– Не, с Материка, по нервам спец. Так и сказал, мол, хочешь вернуться в норму, – иди туда, откуда страх пошёл.

Вот и последняя пуговица; большой палец коснулся рукояти.