Пришелец сделал движение рукой, словно смотрел на часы.
— Снова одно и то же. Встали на колени, упали передо мной. У нас с вами демократичная страна, не Галлия, не Германия и тем более не Парфия.
Цезарь неуверенно смотрел куда-то вверх. Марс тем временем продолжал:
— Скоро все варвары войдут в наше лоно. Вижу, вам есть что сказать?
— О Марс, мы готовимся к освящённой богами борьбе со сбродом. Скоро мы научим мир…
— Отставить! Не торопитесь. Ещё есть время. Готовьтесь, тренируйтесь, учитесь. Цезарь получит право сказать: «пришёл, увидел, победил».
Цезарь ответил:
— Пришёл, увидел, победил. Верные слова. Когда-нибудь я заслужу того, чтобы произнести их.
Сенаторы зашевелились и настороженно взглянули на главу государства. Они явно поняли, что Цезарь возгордился перед олимпийцами. Тем не менее, Марс ответил:
— Я твёрдо знаю, что ты произнесёшь великую фразу. Это произойдёт в 47 году до нашей… Т-с-с-с-с… Вам рано знать. Не спрашивайте меня, чем закончится ваше предприятие. Только богам сие известно. Вы должны довершить. Разнесёте наши посконные порядки по всей загнившей ойкумене.
Пришелец увидел остатки недокуренной газеты.
— Не желаете ли новости с Олимпа? У части подчинённых олимпийцев разногласия с Юпитером. Его обвиняют в недемократичности, коррумпированности и в том, что его подчинённые получили Таврику. Когда-нибудь вы поймёте. Всё, заканчиваем. Отбой!
Когда Марс ушёл, глава государства велел сенаторам разойтись. Наши лазутчики подождали, когда пространство рядом со зданием сената опустеет, станет безлюдным. Теперь можно было выйти. А пока в нише произошёл диалог, который начался со слов Роберта:
— Интересный он типус, альтернативный Арес.
— Какой? — не поняла Елена.
— Альтернативный Арес это Марс, который у римлян соответствует Аресу.
— А вот это уже правильно. Под одним Богом ходим. Только здесь у нас что-то другое.
— У меня возникло ощущение…
— У меня тоже есть мнение, — перебил его Эраст. — Вы смотрели фильм «Александр»? Там древние греки пишут на английском языке. А должны были на русском.
— На каком основании вы говорите? — прищурился Роберт.