Лгунья

Майяри не без удовольствия отметила мелькнувшую на его лице нервозность: о ране от ожога, которая вообще-то уже прошла, оставив после себя розовую кожицу, он, видимо, не знал. Но девушку заводило в тупик его поведение. Чего это он на неё так взъелся?

— Дальше я сама, — Майяри величественно, одним указательным пальцем отослала косорукого мужчину — у него аж скулы побелели — и сама подняла чайничек.

— Не будем мешать беседе, — Давий чинно поклонился и вместе Гварием удалился.

А вот слуга госпожи Лоэзии даже не подумал покинуть гостиную и истуканом замер за её креслом.

— С вами точно всё хорошо? — глаза Лоэзии сияли искренним испугом.

— Не стоит переживать, госпожа, о столь незначительном происшествии, — вежливо улыбнулась Майяри, поднимая свою чашку. — Позвольте уточнить, вы из Санариша? Просто ранее я слышала только про господина Илдая Бодыя.

— О, нет, — всё ещё обеспокоенно отозвалась Лоэзия. — Моя семья проживает в Жаанидые. Я приехала в гости к дяде.

— И как вам Санариш?

— Здесь… — девушка запнулась, — здесь шумнее, чем я ожидала.

— Санариш — крупный торговый город с военным гарнизоном и школой магии. Военные и ученики всегда ведут себя слишком шумно, — согласилась с ней Майяри.

— Но в последнее время здесь было очень, очень шумно, — гостья опустила глаза и взяла чашку. Казалось, она просто хотела занять руки. — И все говорят о… вас. Прошу прощения, госпожа Майяри, за бестактность, но я так много слышала о вас, что никак не ожидала увидеть вас здесь.

Или ожидала, но боялась этого. Майяри вспомнила, что целых четыре дня провела в одной комнате с хареном. В общежитии на территории школы магии среди юных умов, которые не только могли разнести столь животрепещущие подробности по всему городу, но и приукрасить их некоторыми деталями. Похоже, она начинает доставлять харену проблемы, даже не прикладывая к этому усилий.

— Я тоже слышала о себе многое, ранее мне даже не известное, — скупо улыбнулась Майяри, прижимаясь губами к краю чашки. — И тоже никогда бы не подумала, что мне придётся оказаться в этом доме. Госпожа Лоэзия, почему ваш слуга позволяет себе так смотреть на меня?

Девушка в упор посмотрела на неприязненно раздувающего ноздри оборотня.

— Неужели ваша семья терпит настолько плохо воспитанных слуг?

Плечи Лоэзии закаменели.

— Прошу прощения, госпожа Майяри, — из голоса девушки исчезли растерянность и вина и появилась прохлада, — но я не думаю, что вы имеете право вести беседу в таком тоне.

Майяри чуть удивлённо приподняла брови, осознав, что задела девушку, хотя задеть намеревалась напыщенного мужчину, указав ему, что он роняет честь семьи, которой служит.

— О вас говорят… многое, — голос Лоэзии предательски дрогнул. — О вас и о харене. Мне, как его невесте, неприятны эти слухи. И ещё более мне неприятно, что я вижу их подтверждение. Мариш выражает то, что я не могу позволить себе: мою боль и унижение. Вам стоит оставить своё высокомерие.

Майяри медленно опустила чашку на стол. Она даже почувствовала себя виноватой, но в то же время ей хотелось рассмеяться. Она и харен? Да помилуют боги!