Лгунья

Здесь её уже взяла злость, и девушка отчаянно затрепыхалась, пытаясь сбросить с себя тяжёлое тело. Шидай обиженно застонал и сонно заморгал. Ему понадобилось время, чтобы осознать, что кто-то очень активно выползает из-под него.

— О, — обрадованно протянул он. — Очухалась! И куда ползём?

И придавил Майяри рукой к постели, нажав на поясницу.

— Вы кто такой?! — разъярённо прошипела девушка.

— Не помнишь? — наигранно расстроился Шидай. — Я твой лекарь.

— Какой вы лекарь? Где я?

— И за что такое недоверие? Лечишь их, а в ответ никакой благодарности. Одни тычки, укусы и обвинения, — Шидай отпустил девушку и, широко зевнув, с хрустом потянулся, разом заняв всю кровать. — Совсем ничего не помнишь?

Майяри настороженно кивнула, а сама опять начала рыться в памяти. В этот раз та шла на контакт охотнее и выдала несколько смазанных, но вполне реалистичных картинок: на одной перед Майяри сидел мужчина с холодным взглядом, а на второй она боролась вот с этим вот седым «лекарем».

— Ты всё ещё в тюрьме, — Шидай перевернулся на бок и, подперев голову рукой, с интересом уставился на завернувшуюся в одеяло девушку, — но по результатам допроса ты была переведена в разряд свидетеля, хотя обвинения с тебя не сняли.

— Допроса? — напряглась Майяри.

— Тоже не помнишь? Тем лучше. В беспамятстве, как правило, все становятся честнее. Если твои слова окажутся правдивы, то ты можешь ничего не бояться.

Глаза больной подозрительно сузились. Допроса? Что она могла сказать? Майяри разом перестал волновать мужчина, с которым она оказалась в одной постели, и девушка испугалась уже другого. Что именно она наговорила? В беспамятстве она всегда была слишком болтливой и до отвращения честной.

— Что я сказала? — тихо поинтересовалась Майяри.

— Ну ты же не думаешь, что я тебе отвечу? — снисходительно усмехнулся Шидай. — Вот расскажешь харену всё в трезвом рассудке, и пусть он сравнит версии. А теперь давай посмотрим, как ты себя чувствуешь.