Помни, что ты умрешь. Это воспринималось как призыв дорожить каждой проживаемой секундной, не откладывать удовольствия на потом – словом, жить так, словно нынешний день – последний и ничто не гарантирует наступления завтрашнего. Даже для ваниров, казавшихся людям бессмертными. Помни, что ты умрешь, и наслаждайся всем, что предлагает тебе мир. Помни, что ты умрешь, и все твои неблаговидные делишки уже не будут никого волновать. Помни, что ты умрешь, а потому так ли важно, сколько людей, ваниров, фэйцев пострадало от твоих действий?
Брайс прошла мимо панно. Ее развевающиеся волосы сверкали, как рубин. Хант только сейчас разглядел, что на спине ее поношенной кожаной куртки тоже написан девиз. Освещение делало рельефными слова, выведенные круглым женским почерком. Девиз тоже был написан на древнем языке. Казалось, сама Урда выбрала этот момент, странным образом соединив две древние фразы.
«Все возможно посредством любви».
В подобном месте эта красивая фраза воспринималась как дурная шутка. Из-за прилавков и темных углов за каждым шагом Брайс следили поблескивающие глаза. Но стоило им увидеть ее спутника, интерес сразу гас.
Хант едва удерживался от желания силой вытащить Брайс из этой клоаки. Он очень хотел найти убийцу, ибо тогда между ним и свободой останется всего десять заданий. И все же, появившись здесь, он сильно рисковал. Какой смысл в свободе, если он лишится жизни, а его тело запихнут в ближайший мусорный бак?
Может, этого она и добивалась: заманить его на Мясной Рынок с целью погубить? Мысль казалась абсурдной, но боевой опыт научил Ханта внимательно относиться даже к абсурдным мыслям.
Брайс прекрасно ориентировалась в здешнем лабиринте. Судя по дружеским кивкам, она знала кое-кого из продавцов. Хант запоминал каждого из них: механика, торговавшего хитроумными маленькими устройствами, торговку экзотическими фруктами, женщину с лицом совы. Последняя продавала свитки и книги в переплетах из бычьей кожи. Дальше опять начинался дымный и вонючий кормежник. Пока пробирались сквозь его пар и смрад, Брайс заговорила:
– Механик помогает мне определять подлинность артефактов. – (Хант не представлял, как она заметила его внимание.) – Продавщице фруктов ранней весной и ранней осенью привозят плоды дуриана – любимое лакомство Сиринкса. Вонь стоит на всю квартиру, но он с ума сходит по этим плодам.
Она ловко обогнула мусорный бак, переполненный одноразовыми тарелками, костями и грязными бумажными салфетками. Дальше начиналась шаткая лестница на верхний ярус, тянущийся по обеим сторонам склада. Ханта поразило обилие дверей: они торчали через каждые несколько футов.
– А книги? – не удержался от вопроса Хант.
Брайс считала двери, не глядя на номера, поскольку номеров попросту не было.
– О книгах поговорим в другой раз.
Брайс остановилась перед обшарпанной светло-зеленой дверью. Кое-где на двери темнели вмятины. Хант принюхался, пытаясь определить, что́ находится по другую сторону. Чутье молчало. Он незаметно подготовился к любым неожиданностям, держа руки поближе к оружию.
Брайс вошла, не посчитав нужным постучаться. В сумраке покачивались огоньки свечей. Пахло морем. Нет, солью. Глаза Ханта защипало от дыма и чего-то еще. Брайс осторожно прошла по узкому грязному коридорчику, ведущему в такую же грязную комнату. Хмурясь, Хант закрыл дверь и последовал за ней. Крылья он держал плотно прижатыми к спине, чтобы не задеть ветхие засаленные стены. Если Куинлан не выберется живой с рынка, предложение Микая исчезнет вслед за нею.
Брайс шла по истертому зеленому ковру. Огоньки белых свечей (некоторые имели оттенок слоновой кости) подрагивали в такт ее шагам. Хант едва сдерживался, чтобы не поморщиться, – настолько отвратительно было ему в этом логове. У стены стоял продавленный диван с рваной обшивкой, у противоположной – грязное кожаное кресло в аналогичном состоянии. По всему помещению: на столах, стопках книг и шатких стульях – были расставлены банки, миски и чашки с солью.
Белая соль, черная соль, серая соль любой зернистости: от порошкообразной до чешуйчатой и комковатой. Соль, защищающая от темных сил. От демонов. Многие ваниры, строя дома, клали по углам фундамента пласты соли. Если верить слухам, весь фундамент астерийского хрустального дворца покоился на цельной глыбе соли. Его построили в месте естественного ее залегания.
Хант мысленно выругался. Никогда еще он не видел такого солевого разнообразия. Брайс смотрела влево, где в сумраке проступали силуэты трех дверей.
– Может, ты объяснишь… – прорычал Хант.
– Попридержи свое рычание и выпучивание глаз, – огрызнулась Брайс и крикнула в сумрак: – Я пришла купить, а не за деньгами.
Одна дверь приоткрылась, и к ним засеменил бледный черноволосый сатир. Брюки скрывали его поросшие шерстью ноги, под кепкой наверняка прятались изогнутые рожки. Но цокот копыт все равно его выдавал.
ebooksa