–Ты еще не узнал, как там пилот «Сумотори-1»?
Машина Службы спасения проехала прямо на арену, значит дело было серьезно.
– В отключке. Но медики говорят, что жить будет. Вы капитально его помяли, да и по чердаку прилетело разок. Беднягу выручил шлем.
– Уффф! – облегченно выдохнул Моллой. Впервые за спортивную карьеру с его участием наносились такие тяжелые увечья сопернику.
– С тебя выпивка за хорошие новости!
Моллой нажал «отбой». Он до сих пор находился в водительском кресле «Фиделя». Люк кокпита заклинило от таранного удара, а техники пока не подоспели со своими резаками. Полди, ехидный весельчак Полди, молчал. Наверное уже выбрался и обливается дармовым шампанским с персоналом команды. Зато эфир интеркома бурлил от восторженных воплей.
Особенно усердствовал Фарги – главный именинник сражения.
Вдруг в этот хор веселья и праздника вклинился насмешливый голос стрелка «Фиделя», только звучал он сейчас глухо и невнятно, хотя язвительные интонации присутствовали:
– Прошу прощения, что мешаю вам праздновать успех, но меня зажало в кабине. Самостоятельно выбраться не могу, потому что сломана левая нога и похоже выскочило несколько ребер. Буду признателен, если меня вынут отсюда до того, как я истеку кровью.
Поздно вечером Полди лежал на жестком больничном матрасе и щурился от белого света ламп. Его положили в отдельную палату, медсестры перешептывались за стеклянной дверью:
– Да–да, это тот самый, о котором сообщали в новостях.
– Настоящий герой! Пилот, который только что от него ушел тоже очень милый, хоть и худенький.
Полди чувствовал над головой нимб славы, а сознание чуть плыло от наркоза. Его коммуникатор разрывался от звонков и сообщений. Врач запретил разговаривать, поэтому он отклонял все вызовы. Но один все-таки принял.
– Ну, как дела? – раздался в динамике голос Проектировщика.
– Нормально. Я в клинике. Сломал три ребра и левую лодыжку.
– Но тебе же уже дали обезболивающее?
– Дали.
– Значит, вести беседу можешь.
– Более или менее.
– Как он тебе?