Бесконечный Космос,

– Пап?

Джошуа закрыл глаза.

– Знаешь, сынок, ты можешь критиковать меня за мои творческие отпуска, за то, что я сбегал от семьи, как считала твоя мать. Ты знаешь, я родился на Долгой Земле. В необитаемом мире. Но для меня он не был необитаемым. Я начал слышать это, когда стал сам переходить. Я называл это Тишиной. Песня самой Долгой Земли – песня, лежащая в основе всех песен, в основе трелей птиц и шелеста ветра. И в некотором смысле именно ее я и искал все время, когда отправлялся в одиночные отпуска.

– Знаешь, папа, я никогда не слышал, чтобы ты произносил так много слов сразу. – Род нерешительно положил руку на плечо Джошуа. – Я правда стараюсь понять. Мы все старались. Даже мама.

Джошуа улыбнулся.

– Полагаю, каждый на это надеется.

– Но мы не можем оставаться здесь. – Род поднял лицо к Санчо. – Мы должны вернуться домой.

– Вести вас, – прорычал Санчо.

– Спасибо…

– Томас Таллис, – вдруг сказал Джошуа.

– Из какого он фильма?

Джошуа ухмыльнулся сыну.

– Старый английский композитор, кажется, из шестнадцатого века. Джорджина играла мне некоторые его сочинения. Наверное, засело в памяти. Похоже, именно это я слышу в песне троллей. Возможно, «Spem in alium». Вот почему я думал об этой строчке: «О Боже, лишь на Тебя уповаю…»

– С чего троллям петь какую-то старую английскую мелодию?

– Кажется, это называлось мотет. Полагаю, наша музыка просачивалась наружу задолго до Дня перехода. Интересно, был ли Томас Таллис прирожденным путником…

– Домой, – твердо сказал тролль.