Багровый пик

Может быть, мне все это приснилось. А может быть, я схожу с ума. А может быть, у нее лихорадка? Эдит пощупала себе лоб – кожа была липкой. Она действительно не очень хорошо себя чувствует. Понятно, что Люсиль не была рождена поваром и что на еде Шарпы пытаются сэкономить каждый пенни. Может быть, продукты испортились? Хотя Шарпы чувствовали себя прекрасно.

Я тоже Шарп. Леди Шарп.

Тогда, может быть, она слишком много выпила? Они открыли две бутылки, чтобы отпраздновать свою свадьбу, а потом еще коньяк… Эдит редко пила спиртное – ее отец был в этом вопросе консерватором, и она, как хозяйка дома, следовала его примеру.

Томас мирно спал, и ей не хотелось беспокоить его всеми этими странностями. Прочитав ее роман, он признался, что книга напугала его, а ведь она, как автор произведения, тоже могла попасть под влияние своей книги. И сейчас, в свете раннего утра, Эдит начала сомневаться. За всеми этими событиями она так и не отослала рукопись в Атлантик Мантли и теперь радовалась этому. Ведь история еще совсем не закончилась.

Она длиннее, чем я могла себе представить, твердо сказала она себе самой. Недостаток сна, нервы, тени в комнатах – она не могла в действительности видеть то, что ей показалось. А как же ужас..? Как же эти звуки в резервуаре..?

Пианино продолжало играть. В окна проникал яркий свет, и по стенам прыгали солнечные зайчики, которые напоминали об утре, проведенном в сладкой дреме. Сейчас должно быть уже за полдень. В животе у нее забурчало, Эдит почувствовала голод и решила вставать. Набросив халат, она вышла из комнаты. Щенок остался в спальне вместе с Томасом.

Двигаясь по наитию, она спустилась вниз, где, наконец, наткнулась на громадную комнату, заполненную книгами и стеклянными витринами. В центре ее, за старым роялем, сидела Люсиль. Со стен смотрели портреты маслом. Под гербом Шарпов, расположенным над камином, была видна надпись:

Ad montes oculos levavi.

– Я подниму глаза мои на холмы[23], – перевела Люсиль, не прекращая играть.

– Прошу прощения, – извинилась Эдит. – Я вам помешала. Я…

– Совсем наоборот, – ответила Люсиль. – Это я, должно быть, разбудила вас своей игрой.

– Спала я сегодня очень мало, – потирая виски, призналась Эдит. – Я….

– Неужели? – переспросила Люсиль. – Почему?

Эдит решила ничего не рассказывать о произошедшем и Люсиль тоже – если то, что она видела, было в действительности….

Может быть, моя мать перевернулась в гробу. Может быть, зеркала в доме все-таки не были занавешены черным крепом, когда покойницу выносили….

Поток мыслей захватил девушку. И все они свидетельствовали о ее неуемном воображении. На лбу и верхней губе Эдит появились капельки пота.

Люсиль терпеливо ждала ответа.

– Я все еще измучена, – такое объяснение выглядело довольно глупо. Измученный человек засыпает мгновенно, разве не так? Эдит постаралась сменить тему. – Эта мелодия, что вы играли – что это было?

– Старинная колыбельная, – ответила Люсиль. – Когда-то я пела ее Томасу, когда мы были детьми.

Эта тема показалась Эдит гораздо интереснее.