Багровый пик

– Да, насекомые. Жан Анри Фабр[25]. В насекомых нет ничего случайного. Они делают только то, что необходимо для того, чтобы выжить. И я этим восхищаюсь. Даже их красота и изящество всего лишь способы обеспечить продолжение рода.

Только не начинай про то, как сони поедают бабочек, мысленно взмолилась Эдит.

– Большинство книг выбирала моя мать. Их привозили издалека. Сама она не очень любила путешествовать. Поэтому мир должен был приходить к ней в гости.

Томас ни о чем подобном не говорил, правда, он всегда был очень сдержан в обсуждении своих родителей. Раньше Эдит думала, что он не хотел касаться этого деликатного вопроса слишком скоро после смерти ее отца. Англичане вообще более скрытны, чем американцы. В разговоре с ними никогда нельзя забывать о вторых смыслах. Но Эдит ничего не имела против этого. Она весь день могла слушать, как говорит Томас. Может быть, в дальнейшем она найдет другие, не такие нескромные способы ознакомиться с Домом. Если бы только ей удалось разговорить его на темы призраков, легенд и истории самого Дома… Кто здесь умер, как… и почему? Размышляя над этим вопросом, она прочитала несколько десятков, или даже сотен, названий книг, стоявших в шкафах, и вспомнила, что точно так же поступила в кабинете Алана. Она уже несколько раз собиралась написать своему старому другу, но почему-то это казалось ей не очень удобным. Сейчас она уже твердо понимала, что он тоже лелеял мысли о женитьбе и был соперником ее мужа в борьбе за ее благоволение. Эдит казалось, что с таким человеком переписываться просто неудобно, невзирая на то, какое место он занимал в ее прошлой жизни. Это казалось ей предательством по отношению к мужу.

И, тем не менее, ей хотелось бы, чтобы этикет не был столь строг в этом отношении….

– «Оратория пилигрима», – прочитала она на корешке одного из томов.

– Звучит довольно целомудренно, не так ли? – Люсиль спрятала улыбку. Она помолчала, чтобы усилить драматический эффект от того, что собиралась показать. – Вы когда-нибудь слышали об иллюстрациях на передних срезах книг?

Эдит отрицательно покачала головой, и тогда Люсиль достала книгу.

– Это изображения, которые спрятаны на переднем обрезе книги, которые кажутся бессистемными штрихами, пока страницы не повернуты вот таким образом….

Она взяла книгу так, что страницы выгнулись веером, и на форзаце появилась очаровательная картинка японской пары в in flagrante delicto[26] – занимающейся любовью друг с другом. Эдит оторопела.

– О Боже! И что же, все книги… все книги, которые приобретала мать Томаса?

– Уверена, что теперь вас это не шокирует, – сказала Люсиль. – Теперь, когда вы с Томасом….

Эдит покачала головой. Она начинала ощущать свою близость с Люсиль. Хорошо, что в доме есть женщина, с которой можно поговорить.

– Нет, нет. Он так уважительно относится к моему трауру. Мы даже плыли в разных каютах.

Ей показалось, что Люсиль этому обрадовалась. Или изумилась.

– Как мило с его стороны, – протянула она. – Ну что же, милочка, со временем все встанет на свои места.

Если она сказала правду, то Эдит это успокоило.

Эти слова станут моей колыбельной, подумала девушка и улыбнулась Люсиль. Она еще раз обернулась на портрет леди Шарп и порадовалась, что женщина такого страшного вида не дожила до того, чтобы стать ее свекровью.