Талтос

Глава 27

Все вокруг всегда говорили ему, что Мэйфейры из Фон-тевро сумасшедшие.

«Вот почему они всегда обращаются к вам, доктор Джек. Каждый из них, без исключения, был сумасшедшим, – говорили в городе. – Даже богатые родственники в Новом Орлеане».

Но что должен был он подумать сам этим вечером, когда потемнело как ночью и затопило половину улиц?

Принести новорожденного младенца в такую грозу, завернутого в вонючие маленькие одеяльца, в пластмассовом ящике для льда – ни больше и ни меньше! И Мэри-Джейн Мэйфейр еще смела надеяться, что он выдаст свидетельство о рождении прямо тут же, в кабинете!

Он категорически заявил, что должен видеть мать ребенка!

Конечно, если бы он знал, что Мэри-Джейн будет так гнать лимузин, подобный этому, по дороге из ракушечника и в такую грозу, а он будет держать младенца на руках, он бы настоял, что последует за ней в своем пикапе.

Когда она указала на лимузин, он подумал, что внутри сидит шофер. Это была новенькая, с иголочки, машина, двадцати пяти футов длиной, если не больше, с окном на крыше и тонированными стеклами, да еще с CD-плеером и с этим проклятым телефоном. И эта амазонка, королева тинейджеров, за рулем – в грязном кружевном белом платье, с забрызганными землей голыми ногами в сандалиях.

– И ты хочешь сказать мне, – закричал он, перекрывая голосом шум дождя, – что в такой большой машине, как эта, ты не смогла привезти мать ребенка в больницу?

Малыш выглядел вполне здоровым, слава богу, но, как ему показалось, немного недоношен и немного недокормлен, разумеется! Но в других отношениях никаких отклонений от нормы не наблюдалось, и сейчас он крепко спал, тепло укрытый в ящике для льда, завернутый в кучу маленьких несвежих одеял. Ящик доктор держал на коленях. Ну и ну! Эти одеяльца, похоже, пропахли виски.

– Боже правый, Мэри-Джейн Мэйфейр, сбавь скорость! – не выдержал он наконец.

Ветки деревьев с шумом скользили по крыше машины. Он пригнулся, когда ветка с мокрыми листьями ударила прямо по ветровому стеклу. Он едва сдерживал крик, видя, как лимузин несется по выбоинам.

– Ты сейчас разбудишь ребенка.

– О ребенке не беспокойтесь: он чувствует себя прекрасно, доктор, – сказала Мэри-Джейн. Ее юбка сползла вдоль бедер так низко, что стали видны трусики.

Это была та еще дамочка – ему не надо было объяснять. Он был абсолютно уверен, что ребенок был ее собственный и она собралась рассказать ему неописуемо трогательную историю, как его оставили у подножия крыльца возле дома. Но нет, у ребенка имелась мать где-то на болотах, слава Господу. Он собирался написать об этом научную статью в медицинский журнал.

– Мы уже почти добрались до места! – выкрикнула Мэри-Джейн, чуть не врезаясь в заросли бамбука и лихо объехав их справа. – Теперь вам осталось только донести ребенка до лодки. Договорились?

– Какая еще лодка?! – закричал он.

Но сам знал чертовски хорошо, о какой лодке шла речь. Все рассказывали ему об этом старом доме, уверяя, что стоит доехать до пристани Фонтевро, только чтобы посмотреть на него. Трудно поверить, что он еще стоит: так покосилось его западное крыло. А еще труднее поверить, что этот клан все еще настаивает на том, чтобы жить там! Мэри-Джейн Мэйфейр убирала мусор возле местного дешевого супермаркета в течение последних шести месяцев и пыталась привести в порядок жилье для себя и прабабки. Все знали об этом и каждый день видели, как Мэри-Джейн в коротеньких белых шортах и тенниске направляется в город.