Говард бросил на меня испытывающий взгляд:
— Правда?
— Правда, — подтвердил я. — Я чувствую себя уже лучше. И обещаю тебе,
Говард ухмыльнулся:
— Ну и хорошо. Мы, вообще-то, спешим. Пошли, Рольф.
Он вышел из номера, причем так быстро, что я не смог бы уже ничего ни сказать, ни спросить. Его уход был похож на бегство…
Я отогнал эту мысль, откинул одеяло, осторожно приподнялся на кровати и попытался сесть. Несмотря на слабость, которую я испытывал еще совсем недавно, теперь я чувствовал себя снова здоровым и сильным, и уже жалел о том, что дал обещание не выходить из гостиницы.
Впрочем, я же не обещал не выходить из номера. Поэтому я вполне мог спуститься в салон и выпить там чего-нибудь. Чего-нибудь такого, чего мне мучительно хотелось уже целую неделю. Вдруг почувствовав сильную жажду, я выпрямился, потянулся за своими брюками и… оцепенел.
Мой взгляд упал на противоположную стену. Две или три секунды я таращился на белые обои, а затем, с трудом подавив крик, оглянулся. Но в комнате позади меня никого не было. В камине все еще горел огонь, распространяя свет и приятное тепло.
Медленно, чувствуя, как колотится мое сердце и дрожат руки, я повернулся и снова посмотрел на стену. Без сомнения, тень на стене была моей тенью, окруженной пляшущими бликами горевшего в камине огня, неровной по краям и неестественно большой. Она мельтешила в такт языкам пламени и находилась в постоянном движении, как будто жила своей жизнью. И, тем не менее, это была моя тень. Хотя…
В столь раннее время в забегаловке «Черная овца» практически не было народа. Большинство посетителей появлялись здесь ближе к вечеру, после завершения рабочего дня — то есть после того, как рыбацкие лодки возвращались в гавань, а крестьяне заканчивали работу на полях. У длинной стойки, во многих местах изуродованной горелыми — от окурков — пятнами и круглыми следами от кружек, сидело всего лишь двое посетителей, а еще двое играли в шахматы за маленьким столиком у единственного в этом помещении прямоугольного окна. Тем не менее, в воздухе сильно пахло табачным дымом и пивом, а хозяин заведения, расположившийся перед зеркальными полками с бутылками, выглядел таким усталым — и морально, и физически, — как будто был уже поздний вечер.
— Подожди здесь, — тихо сказал Бенсен.
Он, оставив Норриса одного, подошел к стойке и подозвал хозяина заведения взмахом руки. Тот нарочито медленно отставил в сторону бокал, который уныло тер как раз в этот момент, бросил тряпку в тазик с водой и вытер руки о свой грязноватый фартук. Затем он медленно приблизился к Бенсену.
— Бенсен, — пробурчал он. — Чего тебя сюда принесло? Хочешь рассчитаться по долгам?
— Завтра, — механически ответил Бенсен. — Обещаю тебе, Хэл, — он огляделся по сторонам. Оба шахматиста были увлечены игрой и, похоже, больше ни на что не обращали внимания, однако двое мужчин, сидевших у стойки, прервали свой разговор и с нескрываемым любопытством стали разглядывать Бенсена и Норриса. — Задняя комната свободна?
Хэл автоматически кивнул:
— Да, конечно. Но…
— Тогда принеси нам туда два пива, — перебил его Бенсен. — И проконтролируй, чтобы нас никто не беспокоил.
— Больше ничего? — буркнул Хэл весьма недружелюбно. — А два пива я, как обычно, должен записать на твой счет, да?
— Да получишь ты свои деньги, Хэл, — нетерпеливо ответил Бенсен. — Не позднее завтрашнего вечера.