Когда они поднимались по лестнице в свой номер, подвыпившая толпа мужчин провожала Мэриан задорным свистом, улюлюкая и гогоча, одобряя ее одежду. Кто-то поднялся из-за стола и предложил два золотых самородка за ночь с ней. Клиф обернулся, пытаясь отыскать в толпе наглеца, но Зутер, схватив его за руку, потянул вверх по лестнице. Мэриан слышала свист в свою честь, даже когда за ней закрылась дверь в ее номер.
— Ты уверен, что хочешь уйти отсюда? — спросила она Клифа, когда они легли в кровать. — Там у нас куча проблем, а здесь золото.
— Боюсь, здесь ничего другого нет, кроме золота.
— Разве это плохо? — Мэриан прикрыла глаза, сожалея, что свист стих. Ее забыли.
Когда она заснула, то снова увидела, как танцует у шеста, а старатели бросают ей золотые самородки за эти танцы. Золото возбуждает и заводит. Ее золото. И все это за танцы. Разве могла она заработать столько в своей прежней жизни? Может быть, за месяц, а то и за год, если регулярно оказывать ограниченные интимные услуги — у Мэриан не вызывал отвращения сам факт оказания услуг, но плата за них казалась просто унизительной.
Злость застлала сознание. Она не сразу поняла, что не спит. Весь этот сон не был сном. Мэриан помнила, как спустилась по лестнице и увидела шест для танцев. Толпа свистела и улюлюкала, ожидая веселья. Мэриан не знала, откуда в этом затерявшемся во времени месте оказался шест, но это не особенно волновало ее. Что значит шест по сравнению с историей Зутера, который живет уже полтора века? Да и как вообще это место может существовать в реальности? Нет. Если уж искать странности, то шест для танцев — это меньшее из того, что должно удивлять. В этом мире золота все относительно, условно. Он приспосабливается под своих жителей, а если это так, то значит, старик Зутер ошибается. Этот мир можно менять. Богатый мир. Мир золота. Его можно превратить из ада в рай.
Мэриан вышла на помост. Одобрительный свист и улюлюканье возбуждали, волновали, обещая щедрую плату. Так лучше, так проще. Работая с грохотом на реке, она никогда не намоет столько золота, сколько соберет здесь за одну ночь.
Пьяный пианист показал жестом Мэриан, что готов начать играть, как только она даст отмашку. Мэриан кивнула, окинула взглядом изголодавшуюся по женской красоте толпу.
— Начинай же! — крикнул ей мужчина у подиума, бросая на сцену пригоршню золотого песка. Блеск ослепил глаза. Этот желанный желтый блеск.
Мэриан распустила волосы и начала танцевать.
Клиф проснулся утром. Зутер стоял в дверях.
— Где, черт возьми, Мэриан? — спросил Клиф.
Старик что-то пробормотал себе под нос. Клиф поднялся с кровати, достал из кармана смятую пачку сигарет. Пусто. Он выругался, снова спросил Зутера о Мэриан.
— Она внизу, — тихо сказал старик.
— Внизу? — Клиф нахмурился, стараясь не замечать желания закурить. — Она завтракает?
— Танцует.
— Танцует? — Клиф нахмурился. Что-то неприятное кольнуло внизу живота.
Клиф покинул номер, спустился по лестнице. Люди разошлись, но Мэриан сидела на подиуме, считая заработанные за ночь золотые самородки. Одежды на ней, кроме замшевых сапог до колен, не было, но она не замечала этого.
— Какого черта ты делаешь? — спросил Клиф.
Она подняла на него свои горящие безумием глаза, показала золотые самородки.