Ревелль

– Три сапфира. – Он выжидательно протянул руку.

Я вытянул шею, пытаясь заглянуть ему за спину, но он загородил мне вид.

– Проваливай.

– Я друг Роджера Ревелля. Он подтвердит…

– Без камней не впущу. Прочь! – Он толкнул меня в плечо.

Я отшатнулся, хотел огрызнуться, но умолк. Дело ясное, он меня не впустит. Потому что у меня нет…

Погодите-ка.

Я протянул руку к нагрудному карману… Но пиджака на мне не было. Я пришел в Дом веселья в пиджаке, который дал Дьюи, и теперь он остался у Лакс. А в кармане лежала мамина брошь. Проклятье! Триста не дала мне бросить брошь на сцену, но я все-таки умудрился ее потерять. Расстался я с ней не по своему желанию, так что Лакс не сможет использовать магию против меня. Хотя раньше у нее это как-то получалось.

Надо раздобыть брошку. Даже если для этого придется карабкаться по стене Большого шатра, я все равно верну себе мамину драгоценность.

Изнутри доносилась громкая музыка. По давней традиции после премьеры устраивали шумную вечеринку. В двустворчатые двери хлынул весь Шарман. Люди останавливались только на миг, чтобы вложить самоцвет в руку билетера из семьи Ревелль. Я сел на обочину и стал ждать друзей. Ветер швырял мне в лицо пригоршни песка.

Ох уж этот треклятый остров. И верно, клозет дьявола.

Ведь Роджер меня предупреждал. И Триста тоже. А я все равно ухитрился вбить себе в голову, будто звезда Ревеллей – та самая прима – влюбилась в меня. Ее поцелуй казался таким чистым, таким искренним, и всего через пару секунд она нашла себе кавалера побогаче и вышвырнула меня, как ненужный мусор.

Даже хуже. Мусор по крайней мере обычно выносят через дверь.

А мне-то думалось, что после Бетти я чему-то научился. Но вот я здесь, все тот же наивный дурачок, сижу и пытаюсь убедить себя, что держал в руках чистое золото, хотя на самом деле зачерпнул лишь пригоршню грязи.

Мимо меня прошелестели смеющиеся дамы в расшитых бисером платьях.

– Вы идете?

– Денег нет, – мрачно отозвался я.

Они поспешили дальше.

В периоды тягостного ожидания разум обычно терзал меня одним из немногих воспоминаний о доприютской жизни: о том, как я ждал родителей. Время окутало дымкой почти все подробности, остался лишь мягкий потертый диван в гостиной. Я сижу на нем и от скуки играю с разболтавшейся пуговицей на обивке. Надо мной хлопочут какие-то незнакомые люди. А я гляжу в окно и жду, замирая всякий раз, когда кто-то появляется. Все жду и жду, отбиваясь от каждого, кто пытается отвести меня от этого окна. Но мама и папа так и не вернулись.

Я раздобуду мамину брошку. Найду ту пристань с фотографии. А потом свалю прочь с этого треклятого острова и ни разу не оглянусь. Пусть прошлое останется в прошлом, так всегда говорит Роджер.