Ревелль

Встал с обочины я лишь тогда, когда над горизонтом замерцал рассвет. У входа в Большой шатер сидела пожилая дама, та самая, что недавно так тепло приветствовала Роджера. На одеревеневших ногах я доковылял до сильно поредевшей вереницы гостей и, когда подошла моя очередь, обратился к даме:

– Вы меня помните?

Лукаво улыбнувшись, она окинула меня взглядом:

– Ну-ка, красавчик, напомни мне.

– Я друг Роджера. Мы пришли сюда вместе, а сейчас я не могу его найти.

Улыбка слетела с ее губ.

– Джеймс, не так ли?

– Джеймисон. – У меня гора с плеч свалилась.

Дама что-то шепнула своей соседке, схватила меня за руку и отвела в сторону. Ее руки оказались на удивление сильны.

– Сразу за шатром начинается тропинка. Иди по ней и придешь к старому амбару возле пляжа. Роджер там.

Ну наконец-то хоть в чем-то повезло.

– Спасибо.

– Дай ему отдохнуть! – крикнула она вслед.

От музыки было никуда не деться. Она грохотала, эхом отражаясь от воды. Я пробирался сквозь колючую прибрежную траву, стараясь не наступить на битое стекло и песчаных крабов, еле заметных в утренних сумерках. На северном берегу зажигались первые огни. Дневная сторона начинала просыпаться, когда Ночная отходила ко сну.

Ничем не примечательный амбар: облупившаяся краска, выцветшая на солнце, тяжелые деревянные двери. Хватит места для четырех лошадей, не больше.

Внутри был скорее склад, чем амбар: одно из двух окон завалено грудой ненужных инструментов, на покосившихся коробках и пустых ящиках для бутылок горели свечи. В другое окно лился лунный свет, выхватывая из темноты Тристу, развалившуюся на стоге сена. Рядом на узкой койке лежал Роджер. Его волосы были спрятаны под шарф, а голую грудь крест-накрест пересекали бинты.

– Что с тобой? – воскликнул я.

Не поднимая головы, он самодовольно хмыкнул:

– Сначала ты рассказывай.

– Я выпрыгнул из окна Дома веселья и приземлился на колючий куст. А ты?