Старомодная девушка

– Ты-то как раз и можешь. Пойди и поговори с ним. У тебя получится. Он там совсем один, а я не могу. Потому что сейчас я для него не утешение, а проклятие.

– А как он принял твои новости? – вспомнила Полли про меньшие беды, о которых на время забыла в свете постигшей семью катастрофы.

– Да как ягненок. Выслушал и ответил: «Бедный мой мальчик. Мы должны поддерживать друг друга». И начал рассказывать о себе.

– Я рада, что он был добр… – начала было Полли, но Том воскликнул с раскаянием:

– Это-то и убивает меня! Я явился ему сообщить о своих долгах и позоре, вместо того чтобы быть его опорой и гордостью, а он в ответ ни словом не обвинил меня. Нет, не могу.

Он резко опустил голову, дернулся, и до Полли донесся странный сдавленный звук, очень похожий на всхлип. Том, хотя и носил маску светского щеголя, по сути оставался, как в детстве, отзывчивой и чувствительной натурой. От его слез Полли испытала куда более сильную боль, чем когда он огорошил ее новостью о своих неудачах.

Рука ее как-то сама потянулась к его голове, и она провела ладонью по его кудрявым волосам, с удивлением отметив про себя, какие они мягкие и шелковистые. В этот миг она ощутила в сердце глубокую нежность. По своему характеру она была утешительницей, но кроме того, любила безответственного Тома всем сердцем. Она потратила столько сил, чтобы убедить себя в бессмысленности своей любви, но лишь отчетливее понимала, как он важен для нее, невзирая на все его недостатки, опрометчивую помолвку с другой девушкой и даже на то, что он не разделял ее чувство.

Она влюбилась в него, когда однажды летом он наведался к ним в гости. Потом случилась его помолвка с Трикс. Полли не верила в истинность намерений жениха и невесты, но честно старалась избавиться от любви, потому что считала это своим долгом. Она загнала свое чувство в самый дальний уголок сердца и надеялась, что оно пройдет как-нибудь само. Работа и здравый смысл не давали девушке унывать, робкая, смутная надежда на счастье все еще теплилась в ее душе.

Она слушала утверждения общих знакомых, что Трикс никогда не бросит Тома, что он без ума от своей невесты, и сердце у Полли сжималось. «Я не вынесу этого», – думала она в такие моменты. Однако милостивая природа снабдила девушек чудесным свойством, благодаря которому они переносят испытания, даже не лишившись аппетита.

Сейчас она от всей души сочувствовала катастрофе, постигшей его семью, но в то же время с пронзительной надеждой думала: «Если Трикс соблазнилась лишь его богатством, тогда, возможно, она расторгнет помолвку. А мне он нужен в любом случае, бедный или богатый, все равно». С этими мыслями Полли гладила ладонью по рыжей вьющейся шевелюре Тома.

Плечи его перестали вздрагивать, он тихо шмыгал носом и думал о том, как бы незаметно вытереть глаза, чтобы с достоинством поднять голову. Полли сразу это поняла и вложила ему в руку чистый носовой платок.

– Я пойду к твоему отцу.

В последний раз она ласково провела ладонью по голове Тома и покинула комнату.

В холле девушка остановилась, чтобы набраться решимости. Ее окликнула Мод, облокотившись о перила лестницы. «Женщинам я сейчас нужнее, чем мужчинам», – решила Полли, взбежала вверх по лестнице и вошла в комнату, где ее дожидалась Фанни.

– Мама заснула. Совсем, бедняжка, измучилась. Поговорим здесь, чтобы ее не тревожить, – спокойно сказала Фанни, чем изрядно удивила подругу.

– Позвольте мне остаться с вами, – умоляюще попросила Мод. – Я не стану мешать. Все от меня отделываются, запираются, плачут, а я даже не знаю, что происходит.

– Теперь ты обо всем знаешь. Я тебе все объяснила, – ответила Фан.

Подруги уселись рядом на диване, а Мод устроилась на кровати, чтобы в случае чего зарыться лицом в подушки, если не сможет удержаться от слез.

– Хорошо, что ты спокойна, милая. Я боялась, как все это повлияет на тебя, – сказала Полли и тут заметила, что глаза у Фанни лихорадочно блестят, а лицо мертвенно бледно.

– Потом буду рыдать, – грустно улыбнулась та. – Понимаешь, я настолько ошарашена, что… – Она осеклась, подбирая слова. – Конечно, мне следует горевать и сочувствовать бедному папе. И мне действительно очень его жаль. И все же я рада, что теперь мне волей-неволей придется заняться делами и выйти из этой проклятой тоски, которая столько времени меня грызла.