Старомодная девушка

Глава X

Братья и сестры

Воскресенья были для Полли самыми счастливыми днями недели, потому что она всегда проводила их с Уиллом. Многие предпочитают по выходным подольше поспать, она же, наоборот, поднималась раньше, чем в будни. Она летала по комнате, чтобы все подготовить к появлению дорогого брата. Он приходил точно к завтраку, и потом они долго засиживались за столом.

По мнению Уилла, Полли была самой хорошенькой и самой лучшей девушкой на свете. Ей, разумеется, очень льстило такое отношение. И хотя она не сомневалась, что, наверное, скоро в его жизни появится та, которую он сочтет куда привлекательнее старшей сестры, все же старалась выглядеть при нем как можно лучше. Впрочем, у нее это выходило как-то само собой. Лицо и глаза от радости встречи сияли, весь ее облик был овеян поистине материнской любовью и заботой.

Уилл с топотом взбегает по винтовой лестнице, и вот он уже стоит на пороге – румяный от быстрой ходьбы, улыбающийся. В руках у него буханка темного хлеба и горшочки с фасолью, купленные по пути в ближайшей пекарне. Брату с сестрой нравятся обильные сельские завтраки, и Полли с удовольствием наблюдает, как Уилл, рассказывая новости за минувшую неделю, с аппетитом поглощает еду и пьет кофе до тех пор, пока не опустеет маленький кофейник. Посмеявшись над разоренным столом, оба бросаются мыть посуду, как всегда это делали дома. Кажется, что высокий Уилл едва помещается в маленькой комнате, Полли и Ашпуттель то и дело уворачиваются от его длинных рук и ног, лавируют, чтобы с ним не столкнуться, и это тоже ужасно весело.

Уилл тщательно изучает перемены в цветущем уголке на подоконнике, пересвистывается с Никодемусом и наконец просит сестру поиграть на рояле. Насладившись музыкой, они отправляются в церковь, а потом обедают вместе с мисс Миллз, которая считает Уилла «превосходным молодым человеком». Если стоит хорошая погода, они отправляются на долгую прогулку куда-нибудь за город или просто бродят по опустевшим в выходные дни улицам. Долговязый нескладный юноша с детским лицом и маленькая хорошенькая девушка. Редким прохожим эта пара наверняка кажется нелепой, но романтические натуры подмечают искреннее счастье в каждом их жесте и гадают, кем эти молодые люди приходятся друг другу. Двое влюбленных или восторженные путешественники, которые вырвались из провинции в большой город?

В ненастные дни они остаются дома. Болтают, пишут письма, обмениваются полезными советами. Полли с ласковой деликатностью наставляет брата. Он младше ее на три года, но уже приобрел некоторый апломб, став первокурсником, и теперь выдает свои мнения несколько свысока, что забавляет его любящую собеседницу. За беседой время проходит быстро. Комнатку Полли окутывают сумерки. Уилл вытягивается на диване. Полли садится петь за фортепьяно. Тихий уютный домашний вечер.

В девять Уилл собирается уходить. Полли складывает ему в сумку тщательно выстиранную и заштопанную одежду и остатки еды. Целует его на прощание. Настойчиво повторяет несколько раз, чтобы он поплотнее закутал шарфом горло, иначе простудится, шел не коротким, а безопасным путем через мост, непременно проверил перед сном, не промокли ли у него ботинки, и, если это случилось, поставил их на ночь сушиться. Брат снисходительно все выслушивает, смеется, думает про себя, что конечно же сделает все по-своему, но тем не менее долгое прощание с сестрой доставляет ему удовольствие. Еще один поцелуй, и он удаляется, чтобы с новыми силами приступить к учебной неделе.

Кому-то, быть может, подобный отдых покажется однообразным, но Полли и Уилл очень любили друг друга и от души наслаждались совместными выходными. Домашний уют напоминал обоим о счастливых детских годах в большой и дружной семье. Мод тоже нравились их воскресенья. Полли и Уилл обычно заходили за ней после прогулки. А если выдавалась плохая погода, то перед пятичасовым чаем девочке подавали экипаж, чтобы ехать в пансион мисс Миллс. Том и Фанни посмеивались над страстью младшей сестры к этим чаепитиям, но она неизменно принимала в них участие, потому что в маленькой комнатке Полли обретала то, чего была лишена в огромном роскошном особняке Шоу.

К двенадцати годам Мод превратилась в бледную некрасивую девочку с проницательным, изучающим взглядом. Домашние, не понимая, как себя с ней вести, попросту предоставили ее самой себе в столь сложном возрасте. В школу она теперь не ходила. «Пусть лучше останется без образования, чем испортит себе фигуру за партой», – решила миссис Шоу, заметив однажды, что дочь сильно сутулится. И вердикт матери абсолютно устроил девочку. Мистер Шоу иногда заводил речь о возобновлении школьных занятий или хотя бы домашних уроков с гувернанткой, но при этом у младшей дочери сразу разыгрывалась мигрень и болели глаза. Отец, посмеиваясь, позволял ей продолжить каникулы, и чем дольше они длились, тем меньше обращали в семье внимание на курносую некрасивую Моди.

Отец был поглощен работой. Мать – нервами и другими недомоганиями. Фанни – собственными делами. А Том относился к младшей сестре как многие старшие братья, то есть считал ее существом, созданным исключительно для его собственного развлечения и уюта. Мод покорно приняла на себя роль маленькой домашней рабыни при обожаемом брате и была счастлива, услышав от него равнодушное «Спасибо, Цыпленок» в ответ на какое-нибудь исполненное поручение. Чаще всего он вообще не удостаивал ее внимания либо походя дергал за ухо или за нос. «Ну, как будто я кукла и лишена всяких чувств», – однажды пожаловалась она Фанни.

Тому бы вспомнить, как сам он страдал в ее возрасте от невнимания окружающих и заброшенности в семье. Как болезненно отзывалось в нем, если кто-нибудь называл его прилюдно Рыжим. Но то ли собственные детские годы выветрились из памяти нашего молодого денди, то ли просто по недомыслию он обращался с Мод свысока. Мог спокойно при посторонних назвать ее Мопсом или унизить еще как-нибудь. И ничем не выказывал свою привязанность, которую на самом деле испытывал. Мод, опасаясь очередной выходки, предпочитала восхищаться им с безопасного расстояния.

Однажды зимним воскресным днем Том, раскинувшись на диване и дымя сигарой как паровоз, перечитывал по четвертому разу роман Теккерея «История Пенденниса», а Мод, тревожно переминаясь возле окна, следила за непрекращающимся снегопадом и шумно вздыхала.

– Не надо, Цыпленок, иначе ты меня сдуешь с дивана, – лениво проговорил брат и, отложив книжку, так широко зевнул, будто вознамерился свернуть себе челюсть.

– Я просто боюсь, что сегодня не попаду к Полли, – снова вздохнула сестра.

– Конечно не попадешь, – вяло отреагировал Том. – Улицы все замело, а отец с экипажем до вечера не вернется. И что тебя вечно так тянет к Полли?

– Мне нравится у нее. Мы потрясающе проводим время. Там Уилл. И мы печем в камине маленькие маисовые лепешки. И они вместе поют.

– Лепешки вместе поют? – хохотнул Том. – И впрямь интересно. Ну-ка, пожалуйста, поподробнее.

– Да ты просто смеешься, – надулась Мод.