– Чего к желтому?
– Повторяю! Хомячков, видишь желтый домик? Иди туда, там ты найдешь того, по кому так соскучился.
– Братуха! – воскликнул Хома и побежал, приговаривая, – Коля, Коля, Коля.
Он практически достиг уже цели, когда со всего размаха врезался всем Хомячковым в хрупкое тело жены.
– Вот уж никогда не думала, что ты так умеешь бегать, – сказала Фаня, поднимая с земли мужа. – Видно и впрямь соскучился. Это хорошо. На вот, держи сумки, я тут кое–чего купила перекусить и пошли к автобусу.
Хома взял баулы и сразу почувствовал себя осликом, а по мере продвижения к остановке, сходство все увеличивалось.
После утомительного путешествия обратно, Хомячков, войдя в комнату, рухнул мимо кровати на пол и отбыл в блаженное царство сна.
Утро Хома ощущал себя так, будто он всю ночь заводил с толкача бульдозер, но когда Фаня прополоскала его в ванной и протолкнула между зубов бутерброд, бульдозер уменьшился до размера Жигулей.
– Сегодня мы с тобой совершим прогулку на теплоходе, – объявила супруга, вертя у него перед носом двумя бумажками.
– Лучше бы на прохладоходе, – проговорил Хомячков, когда бутерброд провалился в желудок.
– Не бурчи, на что посажу, на том и поедешь, – отрезала жена и пошла выбирать одежду, а Хома снова принял позу покойника.
– Дорогой! – всплеснула супруга руками. – Ну, что ты лежишь, как позабытое бревно, начинай движения в стороне двери. Когда я допью чай, думаю, ты успеешь доползти и одеть сандалии!
Через два часа Фаня поднималась на борт теплохода, толкая впереди себя тело супруга. На нижней палубе было прохладно и Хомячков почувствовал, что снова возвращается к жизни. Он даже проявил интерес к чучелу крокодила, пощекотав его шваброй по животу, но увидев, что тот не реагирует, осмелился подойти поближе. Ткнув чучело пальцем, Хома почувствовал, что он холодный и твердый. Тогда Хомячков обнял рептилию и попытался засунуть голову ей в пасть, надеясь, что там еще прохладнее.
– Милый, оставь лягушку в покое! – воскликнула Фаня, оттаскивая его от чучела. – Не изображай из себя укротителя земноводных. Пошли в каюту, сейчас отплываем.
– Куда? – спросил раздосадованный Хомячков.
– В Африку! – ответила жена, но увидев, как закатываются глаз у супруга, добавила, – Шучу, вдоль побережья прогуляемся.
Хома уселся у иллюминатора и стал лениво наблюдать, как чайки выдергивают из воды рыбку. Вот взревели моторы и телоход медленно пошел вдоль берега.
– Дорогой, не хочешь со мной подняться наверх. Там морской воздух, бриз, прекрасные пейзажи.
Хомячков понял, что отказы не принимаются и поплелся за женой на верх. На палубе действительно было не очень жарко и Хома, усевшись на скамейку, стал созерцать песчаный берег, с одной стороны и водную гладь с другой. Чайки в начале изредка, а потом все чаще и чаще стали проноситься у него над головой, и каждая норовила оставить свой след, если не на макушке, то хотя бы где–нибудь на теле.
– Они что, тренируются в бомбометании, – подумал Хомячков, вытирая очередной привет. – Не хочу больше быть мишенью.