Семья Хомячковых

На следующий день они предприняли вторую попытку покорить водную стихию. Утром людей было не много и им посчастливилось даже занять один лежак.

– Значит так, – сказала Фаня, пристально глядя на мужа. – Место у нас одно, значит, кто–то будет загорать на нем, а кто–то под. Советую подумать, прежде чем выбрать.

– Я всегда в поездах любил нижние места, – со вздохом сказал Хомячков, и полез под лежак.

Через час Фаня позвала мужа окунуться. Опасаясь акул, она позволила ему войти в воду только до колена и пока он изображал морскую черепаху, жена стояла рядом и зорко смотрела, чтобы ни что живое не приближалось ближе чем летит от ее руки камень. За время купания были отпугнуты десятка два людей, шесть чаек и тридцать восемь рыб разного размера. На следующий день процедура повторилась, но Хомячков вдруг почувствовал себя ближайшим родственником Нептуна и его нестерпимо потянуло в морские глубины. Принимая солнечные ванны в тени жены, он с нетерпением ждал, когда раздастся свист из ее чудного носика. Это означает, что контроль над ним не надолго утрачен и он сможет нырнуть первый раз в жизни глубже чем глубина ванны.

Когда у него над ухом полились знакомые трели, Хомячков рванул к морю В горячке Хома забыл, что плавает он так же, как и поет. А не поет он по причине того, что медведь у него потоптался не только по уху. Но не добежав до воды, всего пару метров, его остановил милый сердцу голос:

– Стой! Ты куда это собрался! А ну таким же галопом обратно!

–Да я только окунусь и вернусь, – попытался отстоять свое право помыть ноги Хомячков.

– Ты что, захотел своему двоюродному брату осьминогу привет передать? Нет уж. Ты мне на суше нужен. Марш ко мне, я сказала. Хоме ничего не оставалось делать, как подчиниться.

– Сейчас мы едем в город на рынок, – одеваясь, делилась планами Фаня. – А вечером, может быть, еще раз сюда придем. Согласен?

– Да, но…

– Я у тебя не спрашиваю, пошли.

В автобусе Хомячков с грустью вспоминал, незаметно выжимая на пол мокрый от пота носовой платой, как хорошо в его родном городе, где потеешь только при быстрой еде горячего супа. Но вот, проезжая мимо какой–то деревни, он увидел старика, одетого в теплую папаху и овечий полушубок. Хомячков толкнул жену и показал на окно.

– Ты чего лягаешься? – обернулась к нему жена, но, поглядев куда он показывал, смягчилась. – Ну, и чего здесь удивительного, холодно человек.

– Наверное, у них тоже на лето отопление отключают, – решил Хомячков. – А посмотри, какие у них чудные яблоки растут и яблоки на них необычные.

– Это апельсины.

– Не может быть! А я думал, что они растут в ящиках.

Фаня махнула рукой и отвернулась. Первое впечатление от рынка было такое, словно люди со всего света решили встретиться в одном месте, а некоторые еще и свой товар привезли. Здесь было много всего: людей, собак, продуктов и т.д., и Хома, чтобы не потеряться, незаметно взял жену косу. Вдруг, проезжавшая мимо тележка так толкнула Хомячкова, что он отлетел от супруги метра на три, но свой спасительный поводок их рук не выпустил. Фанин крик был слышен даже в Турции, а Хомячкова от неминуемой гибели спасла толпа, в которую он поспешил скрыться. Но еще долго до него доносились ласковые слова жены. Поток людей подхватил заблудившуюся овечку и понес между гор из арбузов и дынь, холмов апельсин, помидор, мандарин. От изобилия фруктов и овощей у Хомячкова зарябило в глазах. Названия многих он даже не знал, а спросить стеснялся, а когда течение его вынесло к рыбным рядам, то глаза от изумления полезли на лоб, и через секунду он стал похож на того самого рака, который уставился на него с прилавка.

«А я думал, что в море водится только селедка и килька» – удивился Хомячков.

– Дорогой, купи рыбу, – обратился к нему один из продавцов.

– А она свежая? – вспомнив, как торгуется жена, спросил Хома.