Семья Хомячковых

Хомячков и 8 марта

Отступили февральские морозы и Хома стал все реже и реже падать на обледенелых дорожках. Нос его уже не достигал цвета коммунизма, а становился лишь нежно–розовым. Асфальт, как носки Хомячкова, купался в грязной талой воде. И по этим признакам он каждый год безошибочно угадывал приближение Восьмого марта.

– Что же на этот раз подарить моей Фанечке – задал Хома сама себе вопрос, глядя на грязный палец красноармейца, который тот тыкал с плаката Хомячкову в грудь, спрашивая: «А ты что подарил любимой?».

Хома показал ему язык и отвернулся:

– Она сказала, что если я подарю ей еще раз духи «Красная Москва», то она из них мне клизму сделает.

Нужно придумать что–то другое. Не дарить же ей «Шипр», в конце концов. Он встрепенулся, как проснувшаяся ворона, и впервые за много лет пошел не домой, а вдаль по улице, читая вывески магазинов: «Продукты» – не то, «Кулинария» – опять не то, «Универмаг» – не знаю что это, но что–то мне подсказывает, что не то, «Стройматериалы» – неплохо бы ей материала на платье подарить, но приставка «Строй» меня смущает. Зайду, если ничего другого не будет. «Салон красоты Фея» – вот то, что нужно!».

Хомячков решительно толкнул стеклянную дверь. Навстречу ему выпорхнули две очаровательные девушки.

– Добро пожаловать! Мы рады видеть Вас в нашем салоне.

«Откуда они меня знают?» – изумился Хома. – «Может, живем по соседству?», а вслух сказал:

– Прошу прощения, мне бы хотелось что–нибудь…

– Знаем, знаем! – перебили его девчата. – Желание клиента для нас закон. Вы хотите посетить наш солярий!

– Ну, если там есть то, что мне нужно… – с сомнением произнес Хомячков.

– И не сомневайтесь! – заверили его продавцы. – У нас Вы найдете все, о чем можете только мечтать.

«Неужели даже сухие носки?» – подумал Хома, но вслух сказать постеснялся.

Пока он думал о носках, девчата уже стащили с него плащ шляпу и повели в маленькую, темную комнату посреди которой стоял стеклянный ящик.