– Хочешь еще раз? – спросил я. Ее губы раскрылись, она снова смотрела на меня, как на порожденного воображением зверя.
– Хочу.
Она придвинулась ко мне. Я взял ее руку, раскрыл ладонь и положил в свою.
– Почему у тебя такая твердая рука? – спросила она.
– Это от звезд. Они колючие. А теперь спроси еще: почему у тебя такие страшные зубы?
Она улыбнулась.
– Зубы у тебя обыкновенные.
С этими словами она подняла мою ладонь так осторожно и внимательно, что я вспомнил свою встречу со львом и только усмехнулся, не чувствуя себя задетым, потому что в конечном счете все это было страшно глупо.
Она приподнялась, налила в свой бокал из маленькой темной бутылочки и выпила.
– Знаешь, что это такое? – спросила она, прикрыв глаза, как будто напиток обжигал. Ресницы у нее были огромные, наверное, искусственные; у всех артисток искусственные ресницы.
– Нет.
– Никому не скажешь?
– Нет.
– Это перто…
– Ну-ну, – сказал я на всякий случай.
Она широко открыла глаза.
– Я тебя заметила еще раньше. Ты сидел с таким ужасным стариком, а потом возвращался один.
– Это сын моего младшего товарища, – объяснил я.
«Самое странное, что это почти что правда», – мелькнуло в уме.
– Ты знаешь, что обращаешь на себя внимание?