Если ты простишь

— Водка, шот, два! — велела она бармену, жестами дублируя каждое слово.

— Я не люблю водку, — покачал головой я.

— А я и не тебе! — засмеялась Жанна.

Тут уж и я усмехнулся.

— А я думала, ты немец. Сидишь весь такой правильный, аккуратненький. Пиво пьёшь в одиночестве.

— По-твоему, немцы такие?

— Не знаю, но ты такой. Ты вообще сейчас отдыхаешь или чё?

— Я же говорил, что в отпуске с дочкой.

— Нет! Я про сейчас! Вот тут вот, прямо здесь в баре, на этом стуле?

— Не похоже?

— Ваще нет! И не похоже, что ты умеешь отдыхать, Вадик, — засмеялась Жанна издевательски, но по-доброму. Вадиком меня никто не называл лет тридцать, если не больше. Звучало непривычно.

— А ты умеешь?

— А чё, не видно?

Она завизжала на весь бар и стала ещё энергичнее танцевать, выпила, заказала добавки и попросила не убирать бутылку. Ну, не совсем попросила. Шлёпнула тайца по руке, когда тот хотел забрать бутылку, и погрозила ему пальцем. Он не был возмущён и по-прежнему улыбался, но на всякий случай я сказал ему на английском, что «леди просто шутит».

Жанна так и не села на барный стульчик, а продолжала пританцовывать под какое-то регги, играющее из колонок.

— Ну что, Вадик? Выпить, потанцевать, а? Умеешь?

Она говорила это без укора, с улыбкой и как будто даже с заботой. Её танцы проходили всё ближе и ближе ко мне. Мы болтали, Жанна касалась меня порхающим подолом платья и обжигающе горячими ногами.

Может, всё происходящее — как раз то, что мне нужно?..

Я всё-таки выпил водки. И, ещё немного поговорив, вместо танцев мы пошли к Жанне в номер в главном здании отеля. Потому что два взрослых человека, понимая, к чему всё идёт, решили не тратить время на раскачку и сразу перешли к кульминации.