Война миров

Сознание возвращалось медленно, словно сквозь толщу воды. Я чувствовал себя так, будто проспал сто лет, а тело было тяжелым и непослушным. Открыв глаза, я сначала не понял, где нахожусь.

Я с трудом сел в капсуле и огляделся. Вокруг меня было пусто и тихо. Капсула, которая еще недавно гудела, наполняя помещение звуками жизни, теперь молчала, словно гроб на заброшенном кладбище. 8-образное окно, которое раньше радовало глаз видом на небоскребы в окружении зеленого парка с шумными детскими площадками, уютными скамейками и фонтаном, в струях которого играла радуга, теперь открывало пугающую панораму пустынной улицы.

В окне виднелось алое небо. Не то небо, которое я помнил, голубое и бескрайнее, а небо красное, словно раскаленное железо, затянутое прозрачным куполом, похожим на гигантский аквариум. За пределами купола виднелись очертания разрушенных зданий, словно кости мертвого гиганта, пронзающие красную дымку.

Асфальт потрескался и просел, словно старая кожа, из щелей пробивались хилые ростки какой-то незнакомой растительности с мясистыми, багровыми листьями. Машины стояли заброшенные, покрытые толстым слоем красной пыли, словно окаменевшие доисторические монстры. Дома напротив выглядели так, будто по ним прошёлся гигантский шредер: стены разрушены, окна выбиты, балконы обвалились.

Мегаполис, который я помнил, полный жизни и движения, с шумными улицами, яркими вывесками и запахом свежесваренного кофе, превратился в безмолвный призрак, застывший во времени. Тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра, давила на уши, создавая ощущение нереальности, словно я оказался в каком-то постапокалиптическом фильме.

Я выбрался из капсулы, ноги подкосились, и я чуть не упал. Тело, привыкшее к виртуальной невесомости, казалось непривычно тяжелым и неуклюжим. Я сделал несколько шагов, стараясь привыкнуть к ощущению собственного веса, к запаху затхлого воздуха, к тишине, нарушаемой лишь свистом ветра в разбитых окнах.

Я прислонился к стене возле оконного проема. Шум легкого ветра трепал появившуюся щетину.

Свобода. Я получил свободу. Ту самую свободу, за которую мы так долго боролись. Но она оказалась горькой и пугающей.

В кармане завибрировал коммутатор. На экране высветилось имя «Камилла». Сердце подпрыгнуло к горлу, а рука, тянущаяся к устройству, дрожала. Неужели это не сон? Галлюцинация?

— Камилла? — голос мой был хриплым, словно я проглотил песок.

— Сережа, это действительно ты? — ее голос, родной и любимый, звучал слабо, с оттенком страха и недоумения. — Где ты? Что происходит?

— Я… я снаружи, — прошептал я, с трудом сдерживая слезы. — Я вышел из игры. Феникс… он отпустил меня.

— Вышел? — в ее голосе послышалось облегчение, но оно сразу же сменилось тревогой. — А я? Я не понимаю…

— Ты в безопасности, — попытался успокоить ее я, хотя сам не был в этом уверен. — Феникс сказал, что он отключил тебя от игры. Ты… ты должна быть где-то вне игры. В городе… Наверное…

— Нет, — сказала Камилла, и в ее голосе появились панические нотки. — Я не в городе. Я… я в каком-то странном месте. Может на «Ковчеге»? Здесь белые стены, яркий свет, какая-то аппаратура… И еще… здесь есть вирткапсула.

Сердце у меня сжалось от нехорошего предчувствия.

— Капсула? — переспросил я. — Зачем тебе капсула? Ты же не собираешься заходить в игру…

— Я не знаю, — сказала Камилла, ее голос дрожал. — Я пыталась выйти, но дверь заперта. Здесь есть еще принтер еды… И… и все. Больше ничего нет.

— Ты заперта? — с трудом выдавил я. — Феникс… обманул меня⁈