А с любовника можно хоть что-то взять. Мужу-то тебя просто преподнесут на блюде. Законная жена — дешевле любой портовой шлюхи, ведь ее завоевывать не нужно.
Готовилась Юлиана ко всему. Но долго бы выдержала?
Ну, сколько-то продержалась бы. Деваться-то куда? А там… чем змеи не шутят?
Всем. Включая потерю Эжена. Вот уж пошутили, так пошутили. Вручили взамен корону Регента и мамин замок. Несостоявшийся мамин. Зато ее самый любимый. Недостижимую мечту. Несостоявшиеся мамину долгую жизнь и счастливое детство Юлианы.
Виктор Вальданэ — самовлюбленный эгоист и бабник, но даже не садист. Далеко не Роман. И союзники сейчас и впрямь необходимы. Почти позарез. Так откуда в Юлиане столько отвращения? Или это тут кое-кто разбаловался не вовремя?
Голубоглазую пустышку Софию Юлиане хотелось пришибить на месте — за всё, что та исподволь вбила в голову юному Евгению. Но за одно пугливую дуру и впрямь стоит поблагодарить…
Евгений привык обращаться с ней, как с чем-то хрупким и эфирным. Как с цветком или с легкокрылой бабочкой. И по-другому просто не умел. Не на Феофано же переучиваться.
Юлиана могла это оценить, хоть с другими так далеко не заходила. Обходилось поцелуями, весьма умеренным тисканьем (за большее нужно платить, а цена слишком высока!) и голыми портретами.
От Евгения она ждала не так уж много, а получила куда больше, чем когда-нибудь мечтала. Ну, за исключением, что он в нее так и не влюбился, но сказки сочиняют для нежных и трепетных романтических принцесс из баллад. Не для реальных императриц-интриганок.
Даже забавно — с учетом, что за пределами алькова Эжен легко пригрозил Юлиане смертью. Тут он ей причинить боль отнюдь не боялся. Смог бы сдержать слово? Скорее всего.
Сначала угрозами смерти пригнать к алтарю и без того любящую женщину (готовую отдаться ему еще лет пять назад), потом — чуть не сбежать самому с порога спальни. В этом весь Евгений. Абсолютное понимание политики, ратников, войны, правил любой игры. И полное незнание женщин.
3
Здесь всегда светит родное южное солнце. Почти как в Илладэне. Встречает рассветом, провожает день красивейшим ярким закатом.
Только в Сантэе ведь тоже был не Север.
День и тепло их любви завершились давно. Не сейчас, когда Виктор бешеным зверем носится по их временным покоям. Не когда сыплет проклятиями и угрозами.
И не когда уже сам проговорился про портреты Юлианы. В образе новорожденной богини любви. И в том виде (и наряде), в каком на свет и рождаются.
— Ты пересылался с нынешней императрицей Мидантии как раз, когда клялся мне в любви? — улучив момент, перебила мужа Элгэ. — Кому из нас ты врал? Или обеим?
— Прекрати, — досадливо поморщился он. — Я никогда не верил этой предательнице собственной семьи. И избавился бы от нее сразу — едва получил бы власть.
Да, это легко. Пистолетный выстрел, арбалетный болт, меткая стрела с чердака. А то и публичная казнь. Или тихое удушение в тюрьме. Мидантия на такое горазда.
Вот только кто от кого бы тут еще раньше избавился? Если Юлиана Кантизин изначально это и планировала — у нее больше опыта в таких делах. И предсказать всё она могла заранее. А вот если бы и впрямь влюбилась в Виктора… Если он и правда планировал расчетливо и цинично использовать любящую женщину…