Вообще картина была забавная: его темноволосая жена с пучком на голове сидела за столом, держа чайник в руках и стараясь не смотреть мне в глаза. Лицо у нее было некрасивое и мерзкое по одной причине: оно было очень злобное. Да и мне не нужно было заглядывать ей в глаза, чтобы понять, что там написано: «Сдохни! Сдохни!». И это явно предназначалось мне.
Старшие сыновья тоже сидели за столом, и, как я заметил, ни у кого из них не было оружия, чтобы молодая кровь не сглупила. Нападать на меня прямо здесь, в их доме, когда я сам к ним приехал, было бы крайне опрометчиво с их стороны, и все это понимали.
Атмосфера в общем была напряженная: в воздухе витала ненависть ко мне, но они не могли покромсать меня на куски, даже фигурально. А я, хоть и не питал к ним любви, был спокоен. Главное, чтобы они подписали бумагу, и, скорее всего, так оно и будет.
— Может, уже скажете, зачем явились? — скалился граф.
— Так я ж сказал: в гости заехать захотелось. А вы сразу в штыки всё воспринимаете. Хотел по-человечески поговорить, — окинул я их взглядом.
— А, так у нас переговоры? Ну это другое дело, — Юрий откинул прядь своих кудрей назад и тоже наконец плюхнулся на стул.
Глянул на жену, кивнул ей, и та неспешно налила ему чай. А я беззаботно шлёпнул папку на стол. И не торопясь объяснил графу, что ему надо будет закорючку свою в бумажке поставить.
Этой закорючкой они согласятся, чтоб каждый месяц с их счета бабки капали мне, по сто пятьдесят штук. И так, пока весь долг не погасят.
Конечно, просьба моя сейчас прозвучала как бред сумасшедшего: кто ж на такое по доброй воле подпишется? Явно не они.
Но в бумажке были любопытные пунктики. Во-первых, они могли долг пораньше погасить, я только за, но им-то это вряд ли по нраву придётся. Это только мне плюс.
А вот второй пункт, думаю, им зайдёт: это я умственным финтом зову. Там сказано, что долг платить надо, пока не погасишь или пока я не сыграю в ящик. И что-то мне подсказывает, что перед этим им будет сложно устоять. Уж больно у них руки чешутся меня на тот свет отправить, да побыстрее.
— Кто к нам едет? — лицо жены графа, когда она узнала о нежданном госте, было точь-в-точь как у курицы Добрыни: глаза навыкат и крайне недовольное.
— Тебе не послышалось: этот кусок говна Добрынин, — Юрий нервно стучал пальцами по столу, стараясь всё обдумать как следует.
— Он что, псих? Или самый тупой человек на земле? — графиня плюхнулась рядом на стул.
— Зря ты так. Будь он таким, давно был бы уже мертв. В последние дни он, наоборот, вызывает всё больше опасений у всех, — у Юрия пересохло в горле, и он опустошил целый стакан воды.
Пока родители сидели за столом, думая, три старших сына-тройняшки чуть по потолку от такой новости не забегали.
— Это наш шанс! Мы его грохнем!
— Да завалим!
— Именно! Я сам ему голову отрублю! — закричали они наперебой, а потом и вовсе заспорили между собой, кто это сделает.