Граф постарался их угомонить, но его супруга переключила внимание на себя.
— Дети правы, — в её глазах загорелся безумный огонь. — Живым отсюда не уйдёт. Я ему лично брюхо вспорю сверху донизу, выпотрошу, а потом попрошу нашего повара нафаршировать его дерьмом, запечь и подать к столу его тупой жалкой родне!
— Оу, дорогая, полегче, — граф взял её за руку. — Ты лучше валерьянки выпей. И перестань на ночь ужасы смотреть про всяких потрошителей, а то фантазия у тебя и без того всегда бурная была. Вспомнить хотя бы наш медовый месяц, когда ты нарядилась обезьяной и заставила меня лизать…
— Ну не при детях же! — супруга цыкнула на мужа, а двое из тройняшек скривили гримасу омерзения.
— А мне вот интересно: что она заставила тебя лизать, пап? — улыбнулся третий. — И это после этого медового месяца мама забеременела Вероникой? Поэтому наша сестра в Африку уехала жить?
Юрий взглянул на него и попросил выметаться ко всем чертям из дома, пока он его не прибил.
— Слушаюсь, отец, — сын приложил руку к виску. — Только денег дай, и считай, что меня уже нет. Вернусь утром или через пару дней, но очень пьяный.
Не успел он договорить, как из руки Юрия вылетел большой магический кулак из дымки и вмазал сыну так, что тот впечатался в дверь.
— Ты ещё здесь? — отец посмотрел на него.
— Уже нет, — сын поднялся с пола и быстро скрылся в коридоре.
— Раз все шутники ушли, можно подумать дальше, — выдохнул граф.
Поначалу он тоже собирался завалить Добрынина, как только тот ступит на порог. Ведь это почти идеальный шанс: добыча сама идёт в руки. Даже легенду придумал: сказать потом полиции, что Добрынин первым напал на него в его же доме, а графу пришлось защищаться.
Но это был слишком грязный метод даже для него. Да и проблем потом не оберёшься. В конце концов, император интересовался вопросами Добрынина. Одной полицией и расспросами можно было не отделаться. Лучше не рисковать и не убивать гостя в собственном доме.
Всё это он объяснил жене и детям, которые были настроены куда кровожаднее. Но именно ему как главе рода приходилось думать за всех и принимать решения, так что спорить никто не стал. К тому же у него родилась совсем другая идея…
Теперь, глядя на документ, который ему подсунул Добрыня, граф, увидев последний пункт, немного потянул время, но поставил подпись.
— Рад, что хоть вы оказались благоразумны. Приятно удивлен, — убрав папку в сумку, я добродушно улыбнулся. — За это стоит выпить. Не каждый день встретишь разумных людей.
Я в очередной раз поднес чашку чая ко рту и сделал глоток. Жена Юрия уже замаялась подливать мне, да и не только мне, а почти всем присутствующим.
— Да, так будет проще для всех, — без особой радости пробурчал Огородников и тоже отхлебнул чая. — У вас здесь еще будут дела?
— Нет, но вы оказались приятным собеседником, граф. Жаль, что мы с вами сначала не очень хорошо начали общение. Теперь у меня к вам нет вопросов по долгу. Разве что поговорим о чем-нибудь еще. Меня, например, очень интересует живопись, — хотя я в ней ни черта не смыслю. Знаю только, красиво или нет что-то. — Вот та картина на стене, — кивнул я в сторону, — не расскажете о ней побольше?
И они мне все рассказали, правда, как-то быстро и кратко. А я продолжал задавать вопросы. Благо, в гостиной было много предметов искусства, а если бы не было, я бы заговорил о книгах, строительстве и войнах. Тем всегда полно, так что я засиделся надолго, а судя по их лицам, мое присутствие явно было им неприятно.